Отсутствие Анны - [49]

– Что?

Незнакомец задумчиво посмотрел наверх, прищурился, рассматривая лунные кратеры или что-то другое, видимое только ему.

– Да, знаю, звучит странно… Но как еще все это объяснить? Мы оба, как я понял по вашему рассказу, оказались здесь ни с того ни с сего. Все здесь напоминает не что иное, как странный сон, навеянный незвучным пением призрачных женщин, похожих на фей, похожих… – Он осекся и потряс головой, словно прогоняя наваждение. – Прошу меня простить. Так вот, все это похоже на сон. Глубокий сон, живущий по собственным законам, с легкостью отрицающий известные нам… Но, поверьте, я уже много раз пробовал проснуться. Отсюда, из этой страны сна, нет пробуждения. Что же, кроме смерти, мы можем предположить?

– Кроличью нору, – пробормотала Марина, почувствовав, что язык цепенеет. Незнакомец посмотрел на нее с неожиданным интересом.

– Кроличья нора? Это красиво. Что вы имеете в виду?

Марина собиралась ответить, поборов вспышку секундного удивления – в конце концов, персонажи этого сна не обязаны быть начитанными людьми, – когда за их спинами вдруг раздался долгий протяжный вой. Бледное лицо незнакомца стало еще бледнее, и он резко отвел взгляд.

– Мне пора идти. Советую и вам последовать моему примеру. Они скоро будут здесь.

– Они?

– Да. Псы господни, я полагаю… Волки, рыщущие во мраке этой вечной ночи… Как правило, они гонят оленя, но я не стал бы проверять, заинтересует ли их иная добыча.

– Э… Понятно. – Марина постаралась как можно незаметнее подтянуть пижамные штаны. – Тогда пойдемте. – Сон ли, не сон – вой звучал достаточно недружелюбно, и встречаться с «псами господними» не хотелось. – Я же могу пойти с вами?

– Разумеется. – Незнакомец слегка поклонился и кивнул в сторону, противоположную той, откуда явилась Марина. – Я собирался идти туда, к морю. Сегодня у берега – Ночь матерей, и я подумал, что могу найти там то, что ищу. Возможно, там и вы тоже найдете, что ищете.

Марина последовала за незнакомцем, чувствуя, как босые ноги, утопающие во мху, мерзнут все сильнее. Воздух в лесу по-прежнему был спокоен, поэтому казалось, что холод приносит с собой низкий вой, который монотонно плыл и плыл среди спиралей деревьев. С каждым новым звуком Марина чувствовала, как холодеет живот и привстают тонкие волоски на шее и руках. Она плюнула на то, чтобы убеждать себя, что во сне бояться нечего. Блуждать так блуждать, бояться так бояться, если это даст хоть какую-то надежду на возвращение Ани домой. Несколько раз она прокрутила эту мысль в голове. Если это сон – бояться нечего, стоит потерпеть, особенно если это поможет найти Аню. Но как сон может помочь ее найти? И, если не может, не стоит ли остановиться, лечь на мох и дождаться обладателей протяжных звериных голосов, чтобы вернуться домой? По опыту Марина знала: со смертью во сне сон всегда заканчивается.

Вот только – как и положено во сне – она уже не была так уверена, что это сон. И еще – как и положено во сне – не была уверена, что хочет обратно, а главное, что, если и хотела бы, – это самое обратно для нее все еще существует.

Мысли медленно плыли в голове по спирали, дробились маленькими кусочками из калейдоскопа…

Провожатый Марины шел молча, и даже его спина казалась серьезной, сосредоточенной. Он выглядел глубоко погруженным в собственные мысли, и все же, спустя, наверное, полчаса пути через лес, Марина решилась прервать молчание:

– Простите, вы не знаете… Там, у моря, одежду можно найти?

Он вздрогнул, как от удара, остановился как вкопанный, медленно обернулся, а потом вдруг рассмеялся с выражением облегчения на лице.

– Ах, это вы… Простите. Представьте, забыл, что вы тоже здесь. Привык, что я здесь один.

– Один?.. – Марина запнулась, нервно потерла ладони одну о другую. – Подождите, в смысле, вообще один? Тут, кроме нас, никого?..

– О нет. – Он качнул головой. – Страна сна густо населена… Скоро вы сами убедитесь. Но я предпочитаю одиночество. Моя жизнь здесь – если это можно назвать жизнью – проходит в ожидании, а ждать лучше всего одному.

Продолжая говорить, они снова пошли в глубь леса, но Марина заметила, что в закрученных ветвях начинают появляться просветы – теплые, рыжевато-кирпичные, как свет от живого огня.

– Вы спрашивали про одежду, думаю, можно будет попробовать найти что-то для вас. Думаю, там же вы узнаете, куда двигаться дальше. Многие приходят на Ночь матерей. Берег не бывает пустым – никогда.

– «Никогда»?.. То есть… Вы здесь давно, так?

Провожатый пожал плечами:

– Время здесь текуче. Я не знаю, что означает ваше «давно», как и не знаю, что это значит здесь. Для меня слово «давно» давно потеряло смысл. – Он негромко рассмеялся. – Хотя вначале я вел счет времени. Сразу после того, как… – Он запнулся и умолк.

– После того как… – осторожно подсказала Марина, и он вознаградил ее взглядом, полным возмущения. Она вдруг почувствовала себя так, как будто, сама того не зная, допустила чудовищную бестактность.

– После того как умер, разумеется, – пробормотал он. – Иначе с чего бы я счел это место загробным миром? Я помню, как умер, совершенно отчетливо. Помню эти отвратительные беленые стены в больнице Балтимора, потек на стене. – Он замедлил шаг, чтобы смахнуть с манжеты крохотного зеленого светлячка.