Отступник - [19]

– Чего, и впрямь отыскали? Только же говорили что нету тут ентого входу. – Удивился кузнец.

– Нашли. – Ответил, оторвавшись от фляжки с живительной влагой, Волк. Его широкополая шляпа была усыпана песком, местами с нее свисали тонкие лоскутки паутины. Видно, ему пришлось исследовать здесь каждый сажень земли, чтобы найти заваленный вход. – Да, кузнец с нами пойдешь. Уж без тебя ну никак. Там придется железо резать, чтобы к проходу попасть. Днище недостроенной баржи. Леса из-за времени не выдержали веса этой махины и погнулись, завалив вход. Так что, готовь свои инструменты, резак там, шланги. Сам знаешь, ни мне тебя учить.

– Я? Я не пойду, нет. – Стал причитать Радмир, тряся волевым подбородком в разные стороны и пятясь назад.

Волк вскочил. Когда он успел выхватить пистолет, я не заметил, но сияющее блеском металла дуло уперлось в лоб кузнеца. Он опешил, выпуская из рук молот. По лицу вмиг пронеслась волна страха. Глаза предательски забегали, так же как и желваки на скулах. Волк, приподняв полу шляпы указательным пальцем левой руки, взвел курок и пристально взглянул в побелевшее лицо Радмира. Под ширмой широких плеч и бугристых мышц, скрывалась трусливая натура, которая при первой опасности вылезла наружу.

– Тебе было сказано, что ты пойдешь с нами. Я ясно выражаюсь? – Волк сильно ткнул стволом в лоб Радмира. Тот немного подался назад, показывая образовавшуюся на лбу вмятину от дула.

– Да, да, я порежу металл, очищу вход, только в подземелье не пойду. – Кузнец ритмично тряс головой, соглашаясь с мнением Волка.

Все действует по простому закону: у кого сила тот и прав. Выживает сильнейший.

Я отвернулся в сторону, не желая видеть трусость кузнеца. Приподнялся и вышел из шатра. За спиной загремело. Видно, бандит ударил кузнеца.

Внезапно появился Шаман. Я поражался его умению перемещаться бесшумно. Его рука резко опустилась мне на плечо. Даже на мгновение я ощутил, как по спине прошелся холодок.

– Сегодня предстоит великая ночь! Пойдем со мной, монах, я проведу последний обряд для твоего полного восстановления. – Его лицо было покрыто боевой раскраской, которую воины-кочевники обычно наносили перед большим сражением. Шаман был воином и великим врачевателем.

– От твоих снадобий меня всю ночь мучают кошмары. – Пробурчал я внезапно появившемуся кочевнику.

– Это не от снадобий. Тут дело в тебе, внутри. – Он ткнул тонким пальцем мне в грудь. – Ты борешься с самим собой, а в этой схватке тебе никто не поможет. Я могу только немного смягчить твою боль. Пойдем. – Не дожидаясь моего ответа, кочевник направился к своей палатке, покрытой прозрачными шкурками ползунов.

Костерок потрескивал поленьями, играя мелкими язычками пламени. Вокруг витал едва уловимый запах трав. Над костерком висел котелок, от которого исходил знакомый запах вареных водорослей Донной пустыни. Шаман сидел напротив меня, скрестив ноги. Его руки покоились на коленях, а глаза были закрыты. Он молчал, лишь иногда что-то бубнил себе под нос. Как ни странно, у меня совсем не было и малейшего волнения перед предстоящим походом. И это спокойствие немного раздражало меня, подкрадываясь слегка взвинченным нервозным состоянием. Тем более, Шаман сейчас не произносил никаких звуков, и это его молчание еще больше подталкивало к бешенству.

– Когда-то, великий вождь Хен назначил меня быть шанти его сыну. Сейчас никто и не вспомнит об этом юнце. А многие из кочевников и вовсе кинутся в споры, что у Хена нет и никогда не было сына. Мальчишка был слаб и совсем не походил на других ребят из нашего племени. Странная болезнь мучила юнца, не давая быть таким как все его сверстники. – Начал Шаман, так и не поднимая своих век. – Мальчику с каждым новым солнцем становилось хуже, он медленно умирал. А вождь просто не хотел в это верить. Ему нужен был наследник, тот, кто мог после него встать во главе племени. Сезоны менялись один за другим, а великие духи предков не давали второго шанса, словно проклиная вождя. Его многочисленные жены дарили ему только девочек, напрочь разрушая его веру в рождении наследника, здорового и полноценного. Я прекрасно понимал, что моих знаний и сил не хватит на выздоровление мальчика и тем более его обучения мастерству великих охотников Донной пустыни.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? – Спросил я, не понимая намерений кочевника.

– Затем, что я так же, как и ты, каждую ночь вижу кошмары. Они идут за мной из прошлого и избавиться от них невозможно.

Малец умирал на моих глазах, а я вынужден был заставлять его зарываться в ил, ловить манисов, охотится на катранов. Он делал все, и ни разу не попросил о пощаде. Я использовал все мази и снадобья, но это было без толку. На моих глазах он превращался в мутанта, монстра. Его тело, покрытое язвами, истекало черной кровью, кожа слезала кусками, зубы выпали, а ступни ног вывернулись в обратную сторону. Он больше не был человеком. А вождь, не желая смириться с этим, заставлял вновь и вновь тащить мальца на охоту и лечить его мазями. Однажды, юнец умер, просто развалился на куски. Я, как сейчас, вижу умирающего мальчишку, его плоть, отваливающуюся кусками. А он не кричал и не плакал. Я поразился его стойкости и смелости. Смелости перед смер-тью. Его взгляд, полный ненависти и злобы на весь мир, как безумный, необузданный страх впился мне в душу и сидит там. – Шаман открыл глаза. Я видел, как они наполнились слезами. Стараясь их не показывать, кочевник снова прикрыл веки. – Прислушивайся к своему сердцу, иди по зову своей души и только тогда ты обретешь веру в самого себя и прогонишь прочь все таящиеся внутри страхи.