Отступник - [18]

Обессиленный организм давал сбои. Хотя, должен признать, особое лечение Шамана шло на пользу. Я привык к дурно пахнущим мазям и вовсе не обращал на это внимания. А они делали свое дело. Рана на плече полностью затянулась, лишь багровеющий шрам, и несильная припухлость вокруг, напоминала о былом ранении. С рукой все было намного сложнее. Мне пришлось распрощаться с левой кистью, а рана, как назло, все не заживала. Шаман поил меня снадобьями и настойками, которые сильно туманили разум, но в то же время помогали справиться с болью.

Осушив кувшин на половину, я поднялся. Ноги тряслись и не желали слушаться.

Уже третьи сутки стая кетчеров вынуждена была сидеть в развалинах, некогда бывшими судостроительным заводом. Шаман занимался моим лечением. А незнакомец, назвавшийся Волком, искал вход в подземелье, что таилось под этими развалинами. Ему помогали Колита, Голыш и Сиротка. Именно этим троим было суждено спуститься вместе с нами в темное неизведанное подземелье. Когда Голыш и Колита услышали об этом из уст Выдры, то перестали посмеиваться над Сироткой. Только им обоим и не могло прийти в их пустые тыквы, что это я попросил об этом вожака. А что? Незачем смеяться над чужим горем. Хоть они оба были весельчаками и задирами, но толк в работе знали. Вот и сегодня, они с рассветом пошли искать вход в подземелье.

– О, монах, да ты крепчаешь! Я тут, тебе, штуковину одну примерить принес. – Пробасил широкоплечий кузнец Радмир, появившийся в раскрытых створках самохода. Он держал в руках выкованный из железа широкий браслет, больше походившим на наручи с приваренным к основанию металлическим кольцом. Такие использовали гетманы с горы Крым в своих сабельных потехах. Мы же, монахи Ордена Чистоты, обычно обходились наручем из плотной кожи маниса с прикрепленными к ней полосками пластин панцирного волка.

– Это для того, чтобы ты мог факел держать. Там, ведь, темновато будет. – Пояснил кузнец, увидав мой взгляд, застывший на кольце.

Да, кузнец Радмир не отличался особой молчаливостью, в принципе, как и многие в этой стае. Но, кузнецом он был знатным. Как рассказывала мне Мира, наложница-рабыня вожака, Радмир когда-то трудился в Харькове на оружейной артели.

– И кто это так обо мне беспокоится? – поинтересовался я, подойдя к кузнецу и протягивая руку.

– Так ентот, как его, ползуна ему в глотку, Волк. – Ответил Радмир.

– Волк, говоришь. Давай примерять будем, твой браслет.

Кузнец положил на раскрытую ладонь наруч. Он состоял из двух, сильноизогнутых металлических пластин – локотника и черевца. Эти пластины соединялись шарнирно, застегиваясь на руке при помощи кожаных ремешков. Я повертел его в руке, не спеша, стараясь не причинить очередную боль, водрузил на обрубок запястья и стянул ремешки. Наруч удобно обхватывал мою руку между запястьем и локтем, который также был прикрыт.

– Ну, вот, говорил же, что смогу и на глаз сляпать. Мы ж у Харькове и не такое ковали. – Прогудел кузнец, расплываясь в улыбке.

– Что, нашли вход в подземелье? – Спросил я, снимая наруч и отдавая его кузнецу.

– Да что бы его платформа в порошок стерла! Застряли тут, с этим входом, на целую вечность. Там, где он должен быть, большая махина завалила все: и стены и проходы. Вот теперь Волк вроде как ентот, ну, запасный вход ищет. Только чую я, что ничего он не найдет. Ходит тут с какой-то электронной штуковиной и все проверяет. – Развел руками в разные стороны Радмир. – Ладно, пойду оружие готовить, а то глядишь, найдет Волчара вход этот, так к ночи и выступите. Ах да, ты бы морды этих охламонов видал! Колита и Голыш ходят белые как этот песок. Боятся бродяги окаянные в подземелье-то спускаться. Им бы все на мотоциклетках за самоходом вожака разъезжать. – Махнул огромной лапищей кузнец. – Да, я тут чего удумал. Может мне еще и клинок какой спереди присобачить. А что, будет очень сподручно в том подземелье мутафагов всяких рубить. – Радмир расплылся в улыбке и, не дожидаясь моего ответа, направился к раскрытым створкам двери самохода.

Солнечный диск плыл в безоблачном небе, плавя песок, над которым поднималось едва заметное, поигрывающее горячим воздухом, марево.

Я сидел на небольшом пеньке перед наковальней Радмира. Над головой поигрывал волнами при каждом горячем дуновении воздуха, обтертый брезентовый полог. Кузнец трудился над усовершенствованием наруча, то и дело громко ругаясь.

Основная стая, во главе с вожаком Выдрой, оседлав свои сендеры и мотоциклетки, отправилась на охоту, надеясь нарваться на очередную жертву. Потому в лагере было тихо. Только снующие по крыше самохода бандиты несли свою караульную службу.

– Ну вот, готово. – Кузнец повернулся ко мне, окуная наруч в мятое ведро с грязной водой. Громкое шипение остужаемого металла нарушило тишину опустевшего лагеря.

В нашу сторону направлялась небольшая компания. Незнакомец в широкополой шляпе, представившийся Волком, шел первым. За ним, семеня босыми ногами, ковылял Сиротка. Приклад длинного четырехствольного ружья, касаясь песка, поднимал пыль. Колита и Голыш шли чуть отдалено, как всегда что-то бурно обсуждая.

– Ожил монах. Это хорошо. Сегодня выступаем. – Он снял с пояса фляжку, откупорил ее и жадно припал к горлышку, громко булькая.