Отступник - [127]

– Вот за что я тебя всегда уважал, – царь похлопал бывшего журналиста по плечу, – так это за то, что ты схватываешь все с полуслова. Надо торопиться, я введу тебя в курс дела…

* * *

На крыльце под портиком Дворца Собраний восседали старейшины. Красные бархатные стулья с подлокотниками были крашены в золотистый цвет, и кое-где краска уже успела протереться до деревянной основы, но подновить было нечем.

Площадь запрудили почти две сотни мужчин. Когда собиралось Общее Собрание, даже патрульные и дозорные обязаны были присутствовать, а на вышки поднимались жрицы Храма Славы. И вот, едва прибыли последние граждане, дежурный ударил молотом в рельс. Тут же старейшины поднялись со стульев и двести глоток затянули гимн Лакедемона:

Солнцем бесстрашия души согреты,

Доблесть и сила во имя победы!

Царь Антон никогда не был чувствительным человеком, но почему-то именно гимн всегда пробивал его на слезу. И, стиснув до боли кулаки, он пел с остальными воинами, быть может, искреннее всех других присутствующих на Общем Собрании.

Вот он, задел для великого старта,

Славься, могучая Новая Спарта!

В памяти всплыл сосунок Петя, сочинивший слова к гимну, когда ему исполнилось всего лишь одиннадцать лет. Забылось, что он был соней, недотепой, но помнилось то, что он погиб, как и положено настоящему воину, с оружием в руках.

Плач побежденных, их крики, их стоны —

Песнь повелителям Лакедемона!

И перед мысленным взором царя вставало грядущее, когда Миусская Полития распространит свое влияние на весь полуостров, а потом и на все Приазовье. Песнь лилась, и царь Антон в мечтах своих улетал все дальше и дальше…

Когда гимн закончился и старейшины уселись на свои места, слово взял Глеб Словоблуд. Лик его был скорбен и негодующ, казалось, по щекам вот-вот покатятся скупые слезы.

– Сограждане, вы не поверите! – воззвал он трагическим, полным праведного гнева голосом. – Три доблестных воина и одна отважная дщерь Великого Лакедемона пали от коварных рук проклятых выродков! В Таганроге обитают мутантские отродья, посмевшие бросить вызов справедливым законам Священной Миусской Политии!..

Царь Антон не слушал Глеба, потому что и так прекрасно знал, что тот расскажет людям. Но по толпе прошелся ропот искреннего негодования. Разумеется, мерзких тварей стоит наказать. Лакедемон – великая и гордая Полития, и то, что сделали мрази из вымершего города – плевок в лицо каждого настоящего гражданина, любящего свою родину. И потому просто необходимо послать армию, покарать ублюдков-мутантов, выжечь нечистое гнездо дотла.

Когда Словоблуд закончил речь и сел на стул, перед людьми предстал Артур с историей о том, что случилось с отрядом. Его рассказ ничем не отличался от того, что он поначалу поведал отцу. Однако, к счастью, теперь он врал без страха, а потому не потел. Хотя если б даже и потел – не многие из граждан обладали проницательностью царя Антона.

После выступления наследника старейшины начали высказывать свое мнение. Каждый выступающий поддерживал поход на Таганрог. Расходились только в нюансах: в сроках подготовки, числе воинов, которых необходимо послать, количестве провианта и боеприпасов, достаточных для обеспечения экспедиции.

Царь Роман понимал, что противостоять этой патриотической истерии бессмысленно, и выступить сейчас против войны означает свести свой и без того невеликий авторитет к нулю. Правитель не сомневался в том, что племя численностью в триста с небольшим особей, чьим самым страшным оружием были лук и стрелы, не явится серьезным противником для отряда отлично подготовленных бойцов. И таганрогская кампания будет ничем иным, как увеселительной прогулкой, после которой рейтинг Антона взлетит до небес, и он фактически превратится в диктатора. Но если нельзя обречь соперника на поражение, то надо хотя бы приложить усилия, чтобы поход прошел не так удачно, как предполагалось, например, с потерями. А для этого необходима спешная подготовка и как можно меньшее число воинов, участвующих в походе.

– Безусловно, друзья мои и соратники, этот прискорбный факт нельзя оставить без внимания, – произнес Роман, когда очередь дошла до него. – Однако если мы полагаем, что войне быть, то необходимо начать операцию возмездия немедленно, желательно уже завтра отправить отряд в Таганрог, чтобы дикари не успели как следует подготовиться или сбежать. Полагаю, трех хорошо вооруженных восьмерок будет вполне достаточно, чтобы расправиться с жалкими мутантами.

– Я бы не назвал это разумным, – возразил Анатолий Алфераки. – Нам нужна минимум неделя, необходима тщательная разведка местности, несмотря на то, что Артур знает в общих чертах дислокацию противника. Кроме того, для безоговорочной победы трех восьмерок мало, я думаю, что стоит подумать о сорока восьми или даже пятидесяти шести бойцах.

– Да что Лакедемону какие-то примитивные дикари? – усмехнулся Роман. – Неужели для их покорения стоит отвлекать почти треть полноправных граждан, способных носить оружие? Не забывайте, что на оставшихся воинов лягут тяжелым бременем лишние дежурства на постах.

– Не настолько тяжелым, – сказал царь Антон. – Тем более война продлится недолго. Некоторые и на дежурство заступить не успеют.