Отступница - [37]

Затем мужчины взяли в руки металлические шампуры, на которые повара обычно нанизывают куски баранины, чтобы зажарить их на древесных углях. Но эти мужчины, против моего ожидания, не стали жарить шашлыки, а глубоко вонзили шампуры себе в спину и в грудь.

Я быстро сбежала из первого ряда и спряталась за толстой Хадиджей, той, которая всегда поглощала так много хлеба. И все же я видела, как мужчины голыми руками хватали осколки стекла с земли и втирали их себе в лицо. Некоторые из них даже ели стекло.

— Что это за люди? — прошептала я.

— Это иссауа, святые, — сказала Хадиджа.

— Почему с ними ничего не случается, когда они едят стекло?

— Потому что они святые, маленькая дурочка! Они не чувствуют боли. Их защищает Аллах.

Мне было интересно и вместе с тем страшно. В толпе, похоже тоже не всем было известно, что иссауа защищает Аллах. Некоторые кричали от ужаса. Некоторые восклицали: «Да спасет нас Аллах!»

За спиной Хадиджи я чувствовала себя в некоторой степени в безопасности. Я ощущала энергию, исходившую от этих древних ритуалов, но знала, что она не причинит вреда моей душе, пока есть люди, защищающие меня.

Той ночью я спала беспокойно. Мне снились мужчины, истязавшие себя при помощи стекла, огня и острых шампуров. Шампуры глубоко вонзались в их тела, но кровь из них не выступала. Когда я внимательно пригляделась к ним, то увидела, что это вовсе не люди. Это были джинны, могущественные существа, которые внезапно возникали и так же внезапно исчезали. Один из джиннов был похож на моего отца. Но когда я захотела рассмотреть его поближе, то оказалось, что это дядя Хасан.

Я была рада, что проснулась. Быстро прокравшись к Захре, я залезла к ней под одеяло и прижалась к ее теплому телу. Если есть кто-то теплый, к кому можно прижаться, то не страшны никакие существа из подземного мира.

Семья Эль-Амим считала меня не только милой, но и очень умной девочкой. И это тоже было открытием для меня: значит, были люди, которые не только любили меня, но и верили, что я способна на многое. Хадиджа была еще не замужем и постоянно сидела дома. У нее была маленькая книга с картинками, изображавшими разных зверей, а под ними по-арабски были написаны их названия. Каждый день, после того как я приносила воду, Хадиджа присаживалась ко мне, открывала книжку и пыталась научить меня читать по-арабски. Естественно, я знала названия большинства животных из книжки: овцы, лошади, птицы, верблюды, ослы. Я без ошибки называла их и при этом, как полагается, водила пальцем по арабским буквам справа налево, даже не разглядывая их.

Хадиджа не замечала, что я совсем не читала букв, а просто смотрела на картинки.

— Идите все сюда, — гордо воскликнула она, — я хочу вам что-то показать!

— А что? — спросила халти Нешма.

— Я научила Уарду читать, — кричала Хадиджа, — это было непросто, зато сейчас она умеет!

На ее крик сбежалась вся семья. Все в ожидании столпились вокруг меня и Хадиджи.

— Прочитай вслух, — прошептала Хадиджа. — Не бойся, ты же умеешь.

Если бы Хадиджа знала правду! Я решила не разочаровывать ее.

— Овца. — Это было легко.

— Верблюд. — Без проблем.

— Корова. — Я ее узнала сразу.

— Обезьяна. — До смешного просто.

Довольная Хадиджа улыбалась. Семья пришла в удивление.

Однако тут я увидела странное животное. Оно было коричневое, с узором на шкуре и с очень длинной шеей, на которой сидела отвратительная маленькая голова. Я вспомнила, что Хадиджа мне однажды говорила как называется это животное. Но как именно, я уже не помнила.

Я наморщила лоб, послюнявила палец и провела им по незнакомым буквам под рисунком, чтобы потянуть время. Провела один раз — а название этого проклятого животного никак не вспоминалось, — и еще раз. И в третий раз. Публика постепенно начала волноваться. Пора мне было наконец хоть что-то сказать.

— Коза, — сказала я.

Семья молчала. Молчала и Хадиджа.

— Коза, — сказала я, но уже совсем тихо.

Семья все еще молчала. Наконец Хасан рассмеялся себе в усы. А за ним засмеялись Амина и Захра, а потом и вся семья Эль-Амим. Лишь Хадиджа и я не смеялись.

— Это жираф, — сказала Хадиджа. — Ты совсем не умеешь читать буквы. Ты меня обманула.

После этого она пару дней обижалась на меня. А потом меня записали в школу.

Мне подарили школьный ранец, специально изготовленный сапожником, тетради, простые и цветные карандаши и белый фартук. А еще у меня появились красивые белые сандалии.

В первый день учебы еще до рассвета меня тщательно искупала и отскребла Захра, она же проверила, хорошо ли я почистила зубы, обработала мои длинные черные волосы оливковым маслом и заплела их в две толстые косы. Я пришла к выводу, что выгляжу великолепно.

Захра привела меня в школу. К сожалению, мои белые сандалии по дороге совсем запылились. У входа в школу я быстренько плюнула на них и почистила пальцем. Теперь у меня были ослепительно-белые сандалии, зато очень грязный указательный палец.

Наш учитель оказался молодым и современным. Он носил джинсы и пиджак с нашитыми на локти кожаными заплатками. В классе я заняла место за партой в среднем ряду. Рядом со мной сидела девочка, но сейчас я уже не помню ее. Стол и скамейка были скреплены вместе винтами. Если двигалась скамейка, то двигался и стол. В столе была дырка, и я еще удивилась, зачем она нужна.