Отсчет пошел - [52]

Хрущев, не обратив на его слова никакого внимания, коротко хохотнул:

— Так вот, лейтенантик, незадолго до Буденновска наша с тобой славная армия одержала великую победу. О ней еще во всех газетах орали. Ну надо же — бомбой снесли дом аж самого Шамиля Басаева! Неслыханный успех авиации! И почему-то нигде ни слова о том, что в этом доме превратились в фарш одиннадцать его родственников — жена, дети, родители, все! Тогда-то он, наверное, и решил такое же в России устроить. И устроил!

Пресс-секретарь снова истерически захохотал и забулькал, затем так же резко замолчал и отчаянно посмотрел на Степана и Ена.

— Господа, — прошептал он, все тут же осознали, насколько фальшиво сейчас звучит это набившее оскомину обращение. — Они ведь сейчас нас всех убьют. Да-да, всех. Они же звери, ничего не боятся… А на кого чеченцы патронов пожалеют, тех наши же пристрелят. Начнется штурм — кто будет разбираться, в кого стрелять? Что делать, господа?

— Нашел господ, — усмехнулся Воронцов. — Я вот, Олег Иванович, одного не понимаю — ведь мы все сюда попали добровольно, никого никто не принуждал идти в заложники. Почему же вы согласились?

— Это вам только кажется, что добровольно, — махнул рукой Хрущев. — Попробовал бы я отказаться, сразу бы полетел с места вверх тормашками. На то и пресс-секретарь, чтобы вместо хозяина в дерьме купаться. Под меня и сейчас подкапываются, а так, без прикрытия хозяина, живьем съели бы. К тому же я специально справочки наводил, так эти сволочи в УВД ляпнули, что, мол, не беспокойтесь, Олег Иванович, якобы из самой Москвы прислали спецов, чтобы они этот чертов автобус тут же без лишней крови назад отбили. И где теперь эти спецы? Где они, я вас спрашиваю?

Ен отвел глаза. В передатчике что-то щелкнуло и донесся тихий шепот Сона: «Шустрый мужичок! И здесь подсуетился!» Хрущев тем временем затих на своем стуле, похожий в своем испачканном, а некогда роскошном костюме на ободранного старого воробья.

Внезапно тяжелая дверь лязгнула и отворилась. На пороге возникли два вооруженных чеченца. Хрущев тоненько пискнул, даже сдержанный Воронцов заметно побледнел. Однако на этот раз боевики вошли в комнату, не обращая на них никакого внимания. Затем один из них ткнул в Ена толстым пальцем с густой черной грязью под ногтем и коротко приказал:

— На выход, лейтенант!

— Прямо в таком виде? — Ен выразительно указал глазами на веревки, крепко связывавшие его руки и ноги. Охранники коротко посовещались между собой и, видимо, пришли все-таки к выводу, что шагать со связанными ногами достаточно сложно. Один из чеченцев, пыхтя, развязал веревки на ногах Ена, тогда как другой в это время наставил на него автомат.

Ен пошевелил затекшими ногами и осторожно поднялся. Бросив последний взгляд на своих невольных спутников, он вышел, пригнувшись под низкой притолокой.

Один из охранников молча подал знак следовать за ними. Ена провели по коридору в одну из соседних импровизированных камер и усадили за грубый стол, покрытый дырявой клеенкой. С другой стороны стола был предусмотрительно пододвинут высокий деревянный стул, из чего Ен заключил, что его позвали сюда для какой-то беседы, причем неведомый собеседник не хотел, чтобы ее слышали остальные заложники. Поняв это, Ен устроился поудобнее и стал ждать, поминутно поглядывая на охранников, занявших свои места у дверей и не сводивших с него настороженного взгляда.

Наконец дверь вновь распахнулась и в комнату вошел, степенно покряхтывая и опираясь на суковатую палку, тот самый седой старик, на которого Ен обратил внимание еще во время неудавшейся репетиции. Войдя, он что-то сказал охранникам на своем языке. По интонации их ответа Ен понял, что они решительно возражают против слов аксакала. Старик повторил то же самое, насупив седые брови и воинственно замахнувшись палкой. Наконец после небольшой, но жаркой перепалки боевики сдались и вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Ен с интересом ждал, что же теперь произойдет, готовый к любой неожиданности. Однако того, что последовало дальше, он не ожидал. Подойдя к двери, старец проверил, не слышно ли их с той стороны, затем тщательно осмотрел стол и стены, пытаясь обнаружить подслушивающие устройства. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, он присел на приготовленный для него стул и негромко сказал:

— Ну здравствуй, Евгений Антонов.

ГЛАВА 14

В этот момент Ену потребовалось все его самообладание, помноженное на четыре года обучения у генерала Гриценко, для того, чтобы не подпрыгнуть на стуле до потолка или не усомниться в том, что его уши правильно расслышали обращение аксакала. Ведь никто на всем юге России не знал и не мог знать его настоящей фамилии. Иногда он ловил себя на том, что даже сам начал подзабывать ее, все более приспосабливаясь к кодовой кличке «Ен». Разумеется, в его офицерском удостоверении, тщательно осмотренном специалистами Дениева, значилась совершенно другая фамилия. Мало того, даже немногочисленные люди из руководства УВД, с которыми он мельком виделся в Ставрополе, не имели ни малейшего представления о том, кем же он является на самом деле. И вот теперь, в самом центре Чечни, где он никогда до этого не бывал, в самый разгар проводимой операции какой-то местный старикан, судя по всему, никогда не покидавший родных гор, ни с того ни с сего называет его по имени-фамилии, словно старого закадычного друга! Нет, этого не может быть! Потому что… Да просто потому, что не может быть!