Отсчёт пошел! - [3]

— Кто знает, может паренек в лице этих сослуживцев и обрел друзей-товарищей. Тогда потребность в мечте отпала бы сама собой. А нет, так нет.

— Но мы этого не узнаем, — добавил я, — оп!

Послышалось еле слышное «плюм!», и поплавок, наконец-то, скрылся. Так, теперь сосредотачиваемся и все делаем правильно, дабы не испортить последний день.

Я подсек мечту и та вылетела из воды, крупная, в тоже время изящная и обалденно-красивая! Ох, кто-то мечтает и не стыдится этого, есть такая поговорка в наших кругах.

Я перехватил мечту, которую надо постараться удержать в ладони и ахнул…

Леска уходила в глотку мечте. Крючок находился внутри, и это было самым плохим событием, что может произойти с ловцом мечты.

Я чуть дернул за леску в надежде вытащить крючок и не повредить мечте. Мечта так широко открыла рот, что казалось — она неслышно кричит от боли. Мелкая дрожь прошла по ее телу. Червяк! Я не обновил наживку, и мечта заглотнула кусочек червяка на крючке целиком! Твою же мать!

— Что случилось? — обеспокоено спросил наставник

Мечта билась у меня в руке, как эпилептик в конвульсиях, а я все дергал и дергал за леску и что-то кричал. Послышался неприятных звук рвущихся внутренностей, изо рта, из жабр мечты забрызгали капельки крови.

— Покажи! — крикнул наставник, от увиденного схватился за голову и бросился к своему стулу, рядом с которым находился ящик с запасными снастями и нож.

Я упал на колени и еще раз дернул за леску и крючок, вместе с обрывками внутренностей, вылетел наружу. Наставник что-то говорил мне, держа в руках уже бесполезный нож, а я смотрел на мечту, как на перевернутую карточку…

16:05. Данная мечта принадлежит мальчику, лет 8—10. Ноябрьский, без сомнений. Пишет стихи, любит компьютерные игры… стратегии. А еще он… передвигается в коляске. В мечте он видит себя, естественно, ходячим. И счастливым.

Я держал в руках бьющуюся мечту ребенка, будто донорское сердце, не зная, куда ее деть…

В воду, в ведро?

…и уже не мог смотреть на нее. Только что она была красивой и величественной, теперь напоминала тряпку, об которую мясники вытирают руки после очередного разделывания туши, и я… сжал мечту в ладонях так крепко, как только мог, что бы прекратить этот кошмар. Она все дергалась и дергалась, потихоньку теряя жизнь и смысл своего назначения. А когда окончательно затихла, я откинулся назад и стал биться головой об землю, мягкую глинистую землю. И долго еще наставник пытался меня успокоить, пока не влепил такую пощечину, от которой все мысли в голове пропали. Все, кроме одной — я убил детскую мечту собственными руками.

Дело в том, что смерть мечты не повлияет на конечный результат — будут деньги, будет операция, ребенок будет ходить. Но случится нечто другое — блеск в глазах паренька будет гаснуть с каждым днем все больше и больше. Вначале будет неверие в выздоровление, потом тоска, апатия, полное безразличие ко всему. И даже благоприятный итог не станет для него таким ожидаемым и радостным. Представьте, ребенок-колясочник, поддерживаемый медсестрами, встает на ноги, и не улыбается. Я знал, что примерно так и будет. Так же я знал кое-что еще.

Через пятнадцать минут мы сидели на берегу и смотрели в водоем, где среди обычных рыб резвились чьи-то, плохие и хорошие, мечты, фантазии и надежды.

— Ты как? — наставник посмотрел на меня, уже зная, что никакой «корочки» у меня завтра не будет.

— Нормально, — прошептал я, — просто… так все запороть…

— Кто же знал? — так же тихо сказал он.

— Никто.

А меня же бросила девушка, когда не прошла конкурс, а меня зачислили. Это была ее мечта, не моя. Она бы все сделала правильно. Любой другой обновил бы червяка. Но не я.

— Ладно, — наставник ободряюще похлопал меня по плечу, — пошли. Ты все равно уже ничем не можешь помочь.

— Могу, — твердо сказал я.

— Каким это образом? — наставник посмотрел на мертвую мечту, плавающую в ведре вверх брюхом.

— Я знаю, где он живет.

— Пойдем со мной, — перед отделом кадров, где ждала трудовая книжка, меня остановил директор.

— Куда? — насторожился я.

Мы вчера уже все обсудили.

— Есть дело.

Мы вошли в приемную, где толпились все ловцы мечты, включая моего наставника.

— Вот, от всех нас, — директор протянул мне конверт.

— Не.., — прохрипел я и прочистил горло, — не надо.

— А это не тебе, а тому пацану.

— Да я сам, — возразил я, — это мой косяк.

— А если бы я так прокололся? Или кто-нибудь из нас? — поинтересовался директор, — И поехал бы в другой город искупать вину? Твои действия?

Что тут скажешь? Я принял конверт. Действительно, чего из себя гордого лепить, когда помогают от чистого сердца.

— Там еще есть визитка, — продолжил директор, — это наши коллеги. Обратишься туда, там в курсе. Понял?

Я кивнул.

— Наших денег все равно не хватит, они еще подкинут. И запомни, это не только твой, так называемый, косяк, а всего нашего отделения.

— Спасибо, — прошептал я.

— А ты молодец, кстати, — заметил директор, — удачи.

Каждый из ловцов подходил ко мне, жал руку, говорил одобряющие слова. И как же мне хотелось остаться в этом коллективе! Но…

Наставник проводил меня до выхода. Стоя на уличной лестнице и рассматривая шумящие тополя, он сказал: