Отряд - [96]

В.: Старший матрос Клод Лафлер служил на той же базе, что и вы. Дочь Лафлера часто нянчила ваших детей. Хотите сказать, что не знаете Клода Лафлера?

О.: Совершенно верно.

В.: До поступления на флот Клод Лафлер был слесарем.

О.: Ближе к делу.

В.: Как вы уже заметили, это мое шоу, адмирал. Я сам выбираю темп. Некоторое время назад Клоду Лафлеру был предоставлен четырехдневный административный отпуск. Этот отпуск начался за день до того, как Том Пэджетт сбежал из клиники доктора Эджертона.

О.: Да? И что?

В.: Адмирал, известно ли вам, что документы на отпуск Клода Лафлера подписаны вашим именем?

О.: Я подписываю множество документов на отпуск. Полдня провожу, подписывая всякие бумажки.

В.: Известно ли вам, адмирал, что отпечатки пальцев Клода Лафлера были обнаружены на двери черного входа в лабораторию доктора Эджертона?

О.: За ответом на этот вопрос вам нужно обращаться не ко мне.

В.: Известно ли вам, что в настоящее время Клод Лафлер находится под стражей? А также знаете ли вы, что Лафлеру есть что сказать по этому поводу?

О.: За ответом на этот вопрос вам лучше обратиться к моему руководству.

В.: Адмирал, кто ваше руководство?

О.: [Свидетель хранит молчание.]

В.: Вы хотите сказать, что даже адмиралы подчиняются чьим-то приказам?

О.: [Свидетель хранит молчание.]

В.: Адмирал, только что вы использовали слово, которое я хотел бы повторить. Чудовищно. Возможно, вы согласитесь, адмирал Брюэр, что преднамеренное высвобождение заразы было бы чудовищным. И если Том Пэджетт являлся той самой заразой, адмирал, то разве не ясно, что остров Фальстаф можно рассматривать как гигантскую чашку Петри, а события, происходившие там, как несанкционированный эксперимент над детьми?

О.: [Свидетель хранит молчание.]

В.: Разве это не чудовищно, адмирал? Разве это не самая бесчеловечная вещь, которую только можно представить?

О.: [Свидетель хранит молчание.]

* * *

45

СУМЕРКИ ПРИВЕТСТВОВАЛИ мальчиков, которые спотыкаясь выбирались из пещеры. В серебристом свете луны Ньютон увидел, что он по пояс мокрый от крови. Отвращение нахлынуло дурманящей волной.

Когда к Ньютону приблизился Макс с горстью листьев – не смог найти другой замены полотенцу, – тот выставил перед собой руку.

– Не подходи. Уже слишком поздно – они повсюду на мне.

Он чувствовал их в трусах – кожу покалывало от странного жара. Черви копошились в едва начавших пробиваться волосах.

– Что же нам делать? – спросил Макс.

– Вернемся в лагерь. Я помоюсь в океане. Посмотрим, поможет ли это.

ОНИ ШЛИ через лес без фонарика. Леденящие душу звуки доносились из сплетения ветвей. Уханье, возня и разъяренное фырканье становились все громче и громче, пока не перешли в непрерывный гул, словно огромную колибри заперли в бочке для дождевой воды. Что бы ни издавало эти звуки, оно не могло быть хуже твари из пещеры.

Вернувшись к хижине, Макс развел костер из дранки, которую сорвало с крыши. Ньютон спустился к воде умыться. Макс едва различал его за залитой лунным светом песчаной полосой. Ньют, скрестив ноги, сидел в набегавших волнах и скреб себя без передышки. Он возвратился в одном только нижнем белье, которое промокло и облепило бедра. Плечи его обреченно ссутулились – это напугало Макса.

– Я голоден, Макс.

– Я тоже, Ньют.

– Мне кажется, я голоднее тебя.

И ВСЕ-ТАКИ они уснули. Но когда пробил ведьмин час[21], Ньютон резко выпрямился. Его внутренности ожили и забурлили. Он до крови прикусил губу.

Час спустя проснулся Макс и нашел Ньютона в зарослях ядовитого сумаха. Он свернулся калачиком и дышал прерывисто и часто.

– Я съел грибы. Они действуют.

Ньютон показал на лужицу рвоты – крошечную, фиолетовую от съеденных ягод. В ней извивалось что-то живое и белоснежное.

– Думаю, одна из этих мелких козявок заползла мне в… дырку для мочи.

Ньютон сообразил, что есть более подходящее слово, научный термин, который он наверняка знал, но слишком устал, чтобы вспоминать. Кроме того, дырка для мочи лучше все объясняла. Это ж дырка, из которой вытекает твоя моча. Ньютон рассмеялся про себя. Ха! По какой-то причине это казалось ему невероятно забавным. Дырка для мочи. Умоооора! КБПАМ? Он бы тоже посмеялся, потому что это самое смешное слово на земле!

Возможно, он просто бредил. Или грибы вызывали галлюцинации. Ньютон вырвал клок ядовитого сумаха и потер им ногу.

– Что ты делаешь? – спросил Макс.

– Поможет мне сосредоточиться на чем-то другом. Я могу расчесать себя до одурения.

НЬЮТОН СЪЕЛ оставшиеся грибы и почувствовал себя до ужаса плохо. Его рвало с такой силой, что в глазах и даже в носу полопались капилляры. Когда взошло солнце, он выглядел измученным и изможденным. Выжатым, словно губка для мытья посуды.

Оба мальчика лежали у костра, но стоило Максу чуть приблизиться, как Ньютон устало замахал на него рукой.

– Ты можешь заразиться, – предупредил он.

– Мне уже неважно.

Глаза Ньютона вспыхнули.

– Тебе должно быть важно. Не тупи. Тебе должно быть важно.

Макс отступил, уязвленный по причинам, которые и сам до конца не понимал.

УТРОМ ЧЕРНЫЙ ВЕРТОЛЕТ пересек красивое, как на открытке, небо. Он опустился очень низко, винты трепетали, описывая круги. Макс даже смог разглядеть солнечный свет, блестевший на козырьке пилота.