Отражение - [21]
Присматривать за нами приходил вертлявый и облезлый сын Харима. Имени его я ни разу не слышала. От него несло потом и кислым вином. Я, как и остальные пленницы, ненавидела его лютой ненавистью. Всё потому, что сынок Харима любил распускать руки. Когда он приходил нас кормить, мы не спешили рвать у него из рук хлеб, хоть и были голодны. Первая, кто решался подойти, тут же оказывалась в его волосатых лапах. Остальные же быстрее молнии хватали еду с земляного пола, которую он, отвлекшись на жертву, бросал себе под ноги.
В этот раз ему не повезло. Едва он принялся лапать одну из отчаявшихся девушек, как в шатер заглянул сам хозяин.
— Ах ты, сучье вымя! Ты чего тут делаешь?! — разразился Харим негодованием.
Сын его так и не нашелся, что ответить. Бестолково хлопая глазами, он продолжал мять свою жертву, будто мозг никак не мог сообразить, что делать. Харим побагровел, схватил кнут, и пинками и тычками выпроводил сына вон. И вовремя. Как раз в это время на улице раздались зазывные крики торговцев. Значит, кто-то очень богатый и влиятельный решил лично заглянуть на рынок — прикупить себе рабов.
Всё это я выудила из шепота сестёр по несчастью. Дружить с ними я по-прежнему не спешила, еще памятуя о скверне, которой чужинцы могли запятнать душу. Теперь-то я хорошо понимала, что это чистая правда. Кто, как не этот беззаконный народ, стал истоком скверны. Правильно мои предки затворили от них свои тропы.
Так вот, редко когда богатые посетители заходили на рынок рабов. Обычно пополнением гаремов занимались распорядители или евнухи. И не всегда рабынь покупали на рынках. Гораздо чаще для богачей девушек воровали на заказ. Или дарили.
За всё то время, что я прозябала здесь, такой шум поднимался только один раз. Кто уж там соизволил прийти — не знаю, наш шатер он обошел стороной. Но тогда работорговцы драли глотки так, что закладывало уши. Зато на следующий день на невольничьем рынке стояла такая тишина, что можно было расслышать тревожные вскрики чаек, носившихся над шатрами.
Мне вдруг захотелось выглянуть наружу, но я стерпела. Да и что это дало бы? Гомон на улице еще не стих, когда две длинные черные тени легли на наш шатер.
— Проходите, — суетился Харим за входной занавеской. — У меня самый лучший товар! Девушки со всего света! Или Вы желаете позабавить слуг? Выбирайте любую — отдам за несколько сотен талантов. Если возьмете четырех за дарик — пятую отдам даром!
Работорговец старался изо всех сил, чтобы задержать внимание богатого гостя на товаре.
— Этими тряпками я не стал бы и собак кормить, — презрительно фыркнул незнакомец. — И потом, я еще никак не могу нарадоваться предыдущей покупкой — твой хваленый воин сдох через два дня от огненной горячки.
— О! — тень Харима, упавшая на шатер, призывно подняла руки к небу. — Позор на мои седины! Великий Ахурамазда покарал нечестивого за своеволие и злобный нрав, а бедный Харим терпит убытки, — работорговец принялся колотить себя кулаком в грудь.
— Ты терпишь убытки только из-за своей алчности. И если уж кого и надо покарать, так это тебя самого, — сердито проворчал незнакомец. — Не удивлюсь, если вскоре дэвы в преисподней разорвут твою душу на части.
Харим покорно кивал головой — похоже, он был готов стерпеть всё — лишь бы этот человек согласился посетить его шатер и прикупил пару-тройку наложниц.
— Но иногда ты и впрямь предлагаешь редкий товар — откуда только берешь? — размышлял вслух незнакомец. — Ладно, показывай, что там у тебя.
В ту же секунду занавеска распахнулась, и он зашел внутрь. Незнакомец был в годах, но крепок и худощав. Длинная и пышная борода отливала сединой. На голове — пышный тюрбан, сотканный из разноцветных шелковых лоскутков, легкая голубая тога прикрывала плечи, тело и ноги до икр. На ногах — сандалии, измазанные рыночной грязью. Руки вошедшего украшали золотые перстни. Но самое главное — в его глазах не было похоти. Следом за незнакомцем поспешил Харим, продолжавший суетливо нахваливать рабынь. Незнакомец принялся ощупывать нас цепким взглядом.
— Падите ниц, негодные! — закричал работорговец. — Это великий господин!
Девушки тут же прижали головы к земле, исподлобья поглядывая на вошедшего. Вот она — надежда! У такого хозяина даже самые завалящие рабыни ели досыта. Что уж говорить о наложницах? Каждая хотела понравиться таинственному господину. Только я, встав на колени, равнодушно смотрела себе в ладони. Пусть Духи решают за меня — быть спасенной или окончательно погибнуть. И только глубоко внутри трепыхалось сердце, надеясь неизвестно на что — другие девушки были и красивее и пышнее меня.
— Подними их, — раздраженно скомандовал незнакомец. — Ты мешаешь мне как следует рассмотреть товар!
— Слышали?! — тут же закричал Харим. — Встать, бесстыжие, и чтобы делали все, как скажет господин!
Незнакомец тем временем неспешно прошелся между призывно бросающими на него взгляды девушками. Подошел к одной из них, закутанной в покрывало.
— Сними.
Девушка тут же распахнула скрывавшую ее накидку. Взгляду незнакомца предстала мраморная кожа, высокая грудь и пышные бедра. Остальные с завистью сверлили удачливую соперницу. Незнакомец разочарованно скривил губы.
Мать и дочь. Последняя в свои двадцать продолжает витать в облаках и жить мечтами, первая — ищет счастья в личной жизни, на которую все эти годы не оставалось времени. Они ругаются и мирятся, совершенно не замечая, что это и есть гармония семейных отношений. Но одна из них скрывает то, что способно разрушить жизнь другой. Какая тайна пылилась двадцать лет в запертом ящике стола и что делать, если мать превращается в чужого человека, а мечты — оборачиваются кошмаром?
Альтернативная Англия, XIX век. Мари — выкупная, проданная с торгов за долги родителей. Надеясь выручить за себя побольше денег и тем спасти остальных братьев и сестер от такой участи, она соврала, что умеет исполнять желания. Но оказалось, что вымысла в этих словах не так уж и много. Вот только Мари умеет исполнять только чужие желания, а своё у нее одно — стать свободной. В погоне за обманчивыми надеждами она оказывается ключом в череде дворцовых интриг и центром сластолюбивых желаний именитых лордов…
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.