Отражение птицы в лезвии - [66]

— Ты говоришь, монах, о том, чего я никогда раньше не слышал…

— Эту историю не знает никто, кроме долгорских монахов… Для людей остались лишь смутные легенды и предания, порой сознательно извращенные…

— Что-то подобное мне говорил Отец Семьи… Еще, он говорил о том, что люди стали другими, после того, как обрекли себя на какое-то проклятие…

— Ты говорил с Отцом Семьи? — Мерриз, с неприкрытым удивлением поднял брови. — Я знаю, что ты был в Пограничном Лесу, но и не мог подумать, что кому-то из людей доведется беседовать с сами повелителем огров. У меня вдруг возникли странные ассоциации… То, что произошло в Боравии…

— Не бери в голову… Мир полнится вымыслами, монах. Хотя, я действительно видел Отца Семьи, и разговаривал с ним. Вернее, он разговаривал со мной. Так что ты знаешь о Проклятии?

Мерриз задумчиво почесал подбородок, на котором пробивалась редкая светлая щетина… Потом хитро прищурился и потрепал Аттона по плечу.

— Быстро учишься, воин. Я знаю много о проклятиях, как и каждый адепт, верующий в Спираль Бытия… А какое именно ты имеешь в виду? Быть может, что-то из тех сказок, что распространяет по Лаоре твой хозяин? Скорее всего, в них нет ни капли истины.

— Однажды я услышал, как мой отец говорил с дядей Степом о Великом Проклятии, павшем на долю сильных мира сего… Я привык доверять словам своего отца… Предводитель прайдов тоже говорил что подобное…

— Ересь, друг мой воин, ересь и ложь…

— Отец Семьи не стал бы лгать. Видишь ли, монах… Огры не знают, что такое ложь, они не умеют обманывать. В том, что он говорил, действительно была сила. А вот ты знаешь намного больше, чем говоришь мне…

— «Не возложи бремя вины на ближнего своего…» Если Обители и известно что-либо о таком Проклятии, то я этого не знаю…

— Ладно, монах — Аттон встал и осмотрелся вокруг так внимательно, словно боялся упустить какую-нибудь мелочь. — Надо отсюда выбираться…

65

Россенброк сидел в кресле, по своему обыкновению, уставившись в окно. Он вяло повернулся, когда Ландо, вопросительно прошуршал бумагами.

— Я знаю, старик, знаю… Присядь рядом, мой друг, у тебя нездоровый вид… — Россенброк рассеяно перебрал желтые листы и тяжело вздохнул. Уже неделю канцлера мучили сильные боли в груди. Сердце тяжко билось, и казалось, вот-вот остановится. «Еще немного, Великий Иллар, прошу тебя, еще немного… Мне… И ему…»

Россенброк посмотрел на слугу с печальной нежностью. Ландо кряхтя примостился рядом, на краешке кресла. Морщинистое лицо его выражало лишь безграничную благодарность. Россенброк видел, что старику, с каждым днем становиться все хуже. Глаза слуги постоянно слезились, а пышные бакенбарды печально обвисли. Но рука его, рука бывалого мечника, была по прежнему тверда, и нисколько не дрожала, в чем Россенброк убеждался, видя, как Ландо наливает вино.

« Как я буду жить без тебя старик?»

Ландо тихо прокашлялся в ладонь и просипел:

— Господин, пришли вести из Циче…

— Эх, дела, дела… Я устал, Ландо. Ты тоже устал, мой друг. Даже Коррон, и тот устал. Всем нам пора на свалку… Отдай, наверное, эти бумаги личному секретарю Императора… Пусть Конрад поломает умную голову…

Ландо едва улыбнулся, седые брови его чуть вздрогнули.

— Господни канцлер! Из Циче сообщают, о том, что в замок проникли двое, и дошли до самой сокровищницы.… Прорубив себе дорогу сквозь строй гвардии, охраняющей замок… Это случилось, мой господин, случилось…

— Я знаю, Ландо, знаю… Сейчас ты скажешь мне, что один из них был долгорским монахом, а второй, без сомнения, был похож на Аттона Сорлея, по прозвищу Птица-Лезвие. Ты не удивил меня. Ландо… — Россенброк устало и печально смотрел на слугу. — Нет… Старого Марка Россенброка тяжело удивить… Я надеюсь, что славная парочка оторвала голову нашему любезному другу, господину Дибо?

— Нет, господин канцлер… Нашли только мертвого Щуколова…

— И то радует… А что поделывал Великий Герцог?

— Господин канцлер… Наш человек в Циче клянется, что Великого Герцога в ту ночь в замке не было. При том, что вечером, после позднего ужина с министрами он благополучно вошел в свои покои… Помимо этого, ворвавшиеся в замок налетчики так же таинственно исчезли на глазах у гвардейцев… Несмотря на все старания Дибо, сведения эти были проверены и перепроверены.

Россенброк прикрыл глаза и погрузился в раздумья. Ладно тихо поднялся с кресла и попытался навести порядок на рабочем столе канцлера.

Россенброк медленно встал, тяжело опираясь на трость. Ландо замер, прижав к груди ворох свитков. Канцлер повернулся спиной и тяжело переступая пошел к дверям. У порога он остановился, устало глянул на притихшего слугу и проговорил:

— Так-то, старик… Бывает, что историю творят не только массы, направляемые правителями, политиками, либо просто мошенниками… Бывает, что в ход истории вмешиваются отдельные личности, герои… В это трудно поверить, и потому сей фактор часто выпадает из точных расчетов и посторенний. И ведь вмешиваются же подлецы, дети джайлларской свиньи… Как будто мало приключений для простых смертных на большаках и в помойках. Нет, им надо вершить историю! Познавать истину! Дробить монолит веры! А что нам? Простым вершителям судеб? — Россенброк странно улыбнулся. — Ну и семейка у этих Сорлеев… Стало быть, герцога в замке не было… Эх… Монах и наемник тоже исчезли… Друг за другом. В одну ночь. Как говаривал Теобальд Расс: «… пользуясь научениями древних логиков» , можно предположить, что в какое-то время они оказались втроем. Не к этому ли все шло, Ландо? Пожалуй, мы с тобой еще доживем до развязки…