Отравленные земли - [5]
– …молодой священник, Бе́сик Рушке́вич. И чем ему не понравилось это нововведение? Разве не легче ему оттого, что кладбище сторожат солдаты? Но ведь он всё время твердит: это опасно. Опасно? Да наши ребята из гарнизона – золото, и…
Я опять стал прислушиваться. Мишкольц жаловался; императрица любезно внимала.
– А ещё я всё пытаюсь убедить его не пускать никого ночью в часовню. Это невозможное послабление, глупость! Каменная Горка – крохотный городок, и не так трудно дойти до собственного дома! Кто кого съест по пути?
– А что же, он, тот священник, упорствует?
– Ещё как! Ну скажите мне, спрашиваю, кто им повредит? При мне перевешали лесных и горных разбойников, зверьё в город редко забредает. И что я слышу в ответ? Он смотрит исподлобья этими своими синими глазищами и отвечает: «Вампиры!» И это он! А ведь он, говорят, тайный сын самого… – Мишкольц назвал громкую фамилию. Император несолидно хохотнул; императрица покачала головой; я, слегка знакомый с этим генералом словацкого происхождения, тоже впечатлился. – Герр Рушкевич получал богословское образование в Праге и посещал там же занятия по столь любимой бароном ван Свитеном медицине! Клянусь, этот юноша – один из самых светлых умов города. И всё же…
– Мой друг. – Императрица улыбнулась, отставляя чашку и сцепляя пухлые пальцы в замок. – Не судите его строго. Оно живёт во всех нас – тяготение к страшным сказкам; иногда мы даже хотим, чтобы нас напугали. Тем более сколько, говорите, ему? Двадцать с небольшим? В юности мы легко заражаемся даже не суждениями, а эмоциями. Так что и суеверия кажутся весомее, чем есть, если попадается правильный рассказчик. А если место дышит легендами, как Моравия, уберечься невозможно. Правда, дорогой доктор?
Она посмотрела на меня, не столько ища поддержки, сколько изнывая и желая заново втянуть меня в круг пустых речей: мучается она, пускай и я помучаюсь. О, это её коварство! Я послушно ответил со слабым смешком:
– Fortis imaginatio generat casum[4]. Насколько такая старая развалина, как я, помнит, юность как ничто другое уязвима для всяких демонов и химер. Но не вижу ничего скверного в том, что они дают этому вашему… Бесику? – неблагозвучное, нелепое иноязычное имя заставило скривиться, – герру Рушкевичу проявлять терпимость. Вампиры или нет, но пусть горожане иногда спят в часовне, у Бога под присмотром.
Мишкольц презрительно раздул ноздри и провёл рукой по буклям своего парика.
– Ваше мягкосердечие, барон, не доведёт нас до добра. Никакого порядка!
Мы так и не поспорили, и вообще вскоре разговор перевели на другое – на неизменно взволнованную Францию, на последние события при российском дворе, а затем – на кровавые столкновения поселенцев и аборигенов в колониях Нового Света; там пророчили скорую войну. Спустя час Мишкольц, которому предстояли ещё какие-то дела, покинул нас. Вскоре ушёл и я; помнится, работать в библиотеку, где меня ждало несколько наконец переведённых с арабского трудов о кожных недугах. Поразительно, но чтение огромного трактата о проказе и о том, как достойно прожил с ней короткую жизнь юный король Иерусалима Балдуин IV, быстро вернуло мне отличное расположение духа. Трагедии порой могут вдохновлять лучше самых жизнеутверждающих историй.
Увлёкшись, я забыл о пустой утренней беседе и только под вечер, уже когда камердинер запирал за мной дверь и осведомлялся по поводу ужина, вспомнил опять.
«Кто-то появляется с приходом темноты, мой друг». Темнота как раз сгущалась.
Готфрид упоённо играл на клавесине некую грузную импровизацию, и я поспешил обойти гостиную стороной. Мой старший сын, при всём уме, совершенно не хочет понимать, что музыкальный дар не ниспослан ему Господом, если Господь и правда посылает нам нечто подобное. Видимо, всё же посылает, иначе почему одни отмечены печатью Гения или хотя бы Творца, а другие вынуждены выжимать из себя унылые, вызывающие изжогу подражания Баху и Генделю, гениальным, но безнадёжно устаревшим? Да простит меня Готфрид, ему не быть музыкантом, как бы он ни пытался. Верю, рано или поздно он смирится и утвердится наконец на основном, дипломатическом поприще, где уже вполне успешен. Non omnia possumus omnes[5], дурная страсть, но молодости она простительна. В некотором роде иллюзия собственной талантливости тоже… химера? Или всё же демон?
– Отец?..
Я вздохнул и, пойманный, помедлил в дверном проёме.
– Здравствуй. Не хотел тебя отвлекать.
Готфрид, выпрямившись, размял пальцы, длинные, плотные, но поразительно женственные – нервные и белые, с отполированными ногтями. Мои дети никогда не знали тяжёлой физической работы. Порой я радовался, что, оставив бесперспективное преподавание в Лейдене и заняв место при дворе, избавил от неё домочадцев, но порой – например, в такие минуты – сожалел. Приземлённый рутинный труд отрезвляет. Что бы ни говорили о небожительстве тех, чьё поприще – искусство, по-моему, лучше им хотя бы иногда брать в руки медицинские щипцы, винтовку, лопату или топор.
– Как тебе сочинение? – без обиняков спросил Готфрид, и вытянутое, напряжённое лицо его оживилось. Собственная музыка давно осталась единственной темой, говоря на которую, он может забыть и правила хорошего тона, и привычную угрюмость.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
Хотите узнать, как редактировать художественный текст без лишних мучений и даже с удовольствием? С Екатериной Звонцовой вы изучите саморедактуру от стиля до сюжета, доведете до конца задумки, в которых забуксовали, влюбитесь в свои истории заново, а также: • научитесь понимать, что не так с вашим текстом, чтобы это исправить; • узнаете законы, по которым живет русский язык, чтобы не делать ошибок; • ближе узнаете своих героев, чтобы их полюбил читатель; • освоитесь в фэнтези-мире и нарисуете его карту, чтобы не заплутать на волшебных тропинках.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Старая забытая страна стоит далеко на севере. Молчаливые башни её дворцов гордо высятся среди заснеженных пустошей, сверкая своими сводами в зловещей тишине. Однако легенды о странных и жутких вещах, что кроются в их мрачных чертогах, всё ещё живут. Они притягивают обездоленных странников, словно пламя мотыльков, и их крылья обгорают раз за разом, оставляя за собой лишь горы пепла. Но где-то глубоко во тьме морозного горнила ещё теплится слабая жизнь. Уродливый старик копошится в своих записях, водя пером по бумаге и бормоча что-то себе под нос.
Новогодний подарок))) Зимняя северная сказка по мотивам легенд и преданий жителей Крайнего Севера и Дальнего Востока. В стойбище около Круглого озера умирал старый шаман… Текст под редакцией М. Ровной.
В чудеса нужно верить… но не всегда им можно доверять. Если тебе приоткрылась дверь в этот тайный мир, подумай как следует, прежде чем идти туда. Ведь выхода из того мира может и не быть.
Жизнь Алекса меняется, когда его начинают преследовать постоянные обмороки и провалы в памяти. В это время в Нью-Полисе люди подвергаются атакам Тёмного мира. Его обитатели вернулись через века, чтобы отомстить Земле за изгнание. Тёмному миру противостоит Йеллоу — воин Жёлтого мира, планеты в Альтернативном Пространстве. Алекс понимает, что Йеллоу — это он и ищет других воинов. Осталось только вспомнить, кто есть кто.
Рассказ про то, как во времена, когда драконы правили эльфами и людьми, зародилась любовь между эльфом, который был подданным дракона и плененной эльфийкой, которая не хотела жить под властью драконов. Рассказ входит в антологию «Королевства Эльфов» («Realms of the Elves»), изданную в 2006 г. Редактор: Филип Этанс.