Отпусти меня - [32]

— Решай сама, но прошу тебя: не руби сплеча. Не дай чужой подлости разрушить собственное счастье.

Мне хотелось возразить, назвать десяток, причин, из-за которых я считала мужа, а не Веру Ивановну и Ирой, виновным по всем статьям. Ведь, именно он заварил все эту кашу. Из-за его слабости, похоти и даже дурости, наш брак стал казаться мне чудовищной ошибкой. Открыла рот и вместо этого выдохнула:

— И что же мне его простить? Сделать вид, будто ничего не было?

— Ну почему, — по губам бабушки расползлась плотоядная улыбка. — Пускай еще побегает, помучается в воспитательных целях. Глядишь, скинет с десяток кило.

Одними губами усмехнулась в ответ. Она в своем репертуаре.

После бабушкиного чая во рту остался пакостный привкус ее осуждения. Я вышла на улицу, сглатывая его терпкий вкус, как завибрировал смартфон. Сунула руку в карман жакета.

Кто бы сомневался — благоверный разыскивает.

Трубку брать не стала.

Из вредности.

Села в машину, положила голову на руль и устало прикрыла веки. Домой ехать не хотелось. Он опостылел мне до отвращения. Ненавижу…

Как же я ненавижу себя за слабость характера.

Почему не могу просто собрать вещи, детей и уйти? Родные поддержат меня, даже бабушка, несмотря на ее прямо противоположную позицию.

Внутри словно стоит какой-то блок или барьер, который удерживает меня на краю от скрупулезно обдуманного поступка. И ради чего?

Последний месяц нашей жизни сравним с медленным истязанием. Каждый день словно каторга, а выходные и вовсе бесконечная пытка. Причем, мучаюсь не я одна.

Сашу разъедает чувство вины. В попытке хоть как-то наладить отношения он пытается разговаривать. А меня корежит, и каждое его слово, каждое прикосновение — это очередная лицемерная попытка сказать заезженное «люблю». И тогда меня посещает едва ли цивилизованное желание ударить его. По-настоящему. Кулаком в нос, чтобы кровь брызнула в разные стороны. За то, что разрушил нашу семью, уничтожил доверие, растоптал наше счастье.

Я не знаю, каким образом из глубин подсознания выползали эти дикие желания, чудовищные эмоции, но в такие моменты я становилась противна сама себе и моментально закрывалась под маской арктического равнодушия.

Свекровь, чуя неладное, забрала детей на дачу. Мудрая женщина каким-то шестым чувством ощущала, что сейчас мне и Саше нужно побыть наедине.

Теперь у меня появился реальный повод не торопиться домой…

Словно отражая мои мысли телефон кармане снова завибрировал и я усилием воли заставила себя снова проигнорировать звонок, уставившись в лобовое стекло.

Телефон замолчал, а после жалобно оповестил о том, что пришло сообщение.

На мгновение стало стыдно за свое ребяческое поведение. Что я, в самом деле?

Мазнула тусклым взглядом по опустевшему, освещенному одиноким фонарем двору многоэтажки и повернула ключ в зажигании.

Дом встретил меня тишиной и недопитой бутылкой коньяка на столе.

Тяжело опускаюсь на табуретку и лезу в карман за телефоном.

«Я уехал. Сегодня не жди»

Грудь сдавило какое-то тянущее ощущение. Я попыталась выдохнуть, и воздух со свистом вылетел сквозь стиснутые зубы.

Снова и снова перечитываю эти две короткие фразы и понимаю, что еще секунда, и я позорно стану названивать собственному неверному мужу с идиотскими вопросами типа: «Куда уехал?»

Зло отбрасываю ни в чем не повинный телефон в сторону и замираю посреди комнаты, слушая тишину.

В другое время я бы ей несказанно радовалась. Мне так редко удается побыть одной даже в целях элементарного отдыха.

Пытаюсь уловить ноты спокойствия в атмосфере дома, но тщетно. Она давит на подсознание, какой-то противоестественной тревогой.

Мой лихорадочный взгляд мечется по привычным очертаниям мебели и все мне кажется каким-то чужим, тусклым, безжизненным.

Рука сама нашаривает в кармане ключи от машины, а ноги уже несут меня прочь из теплого и уютного места в ночной город. И все, потому что я просто не могу вынести этого ставшего слишком реальным чувства одиночества.

Я еду по ночному городу, преследуемая одним желанием — напиться и забыться в первом попавшемся баре. Низкое, недостойное, совершенно несвойственное мне желание. Ведь я не из той породы людей, которые бегут от проблем.

Умом прекрасно понимаю, что нужно остановиться, пока глупая эгоистичная девчонка внутри меня не натворила дел, но правая нога продолжает жать на педаль газа, а глаза цепляться за яркие вывески ночных клубов.

Моя «Мазда» плавно поворачивает и, набирая скорость, выезжает на широкий проспект, а я чуть ли не подпрыгиваю на сиденье от оглушающего звука сирены, когда мимо проносится машина скорой помощи. Свет от ее проблескового маячка на секунду неприятно режет уставшие глаза и, поморгав я замечаю, что скорая тормозит — впереди какая-то авария. Торможу следом, чтобы аккуратно перестроиться на встречную полосу и объехать препятствие, как взгляд цепляется за груду металлолома, прибитую у бордюра.

Серебристое «Шевроле», искореженное и раскуроченное, от сильнейшего лобового столкновения и бригада спасателей, суетливо разрезающая метал, пленивший в смертельные объятия водителя.

Руки мгновенно леденеют от дурного предчувствия, когда в очертаниях помятого черного внедорожника, второго участника аварии, я разбираю знакомые номера.