Отпуск на даче - [8]

Хозяйка замолчала, погрузившись в какие-то свои тайные и очень невесёлые думы, а я пыталась разобраться в своих впечатлениях. Во-первых, мне здесь очень нравилось и я не видела недостатков ни в расположении комнат, ни в их убранстве, ни в сочетании красок. Во-вторых, почему-то мне не хотелось ни жить здесь, ни иметь такую квартиру в полной собственности. Мне не улыбалась мысль даже остаться здесь ночевать, хотя я и не понимала причины. В-третьих, мне не слишком нравилась сама Марина, даже можно сказать, совсем не нравилась. В-четвёртых, у меня уже возникло подозрение, что муж Марины умер, и, пока мы разговаривали, оно всё крепло, а сама Марина про него лишь упоминает, но не говорит, где он и что с ним произошло. И, наконец, в-пятых, что-то здесь неладно.

— Я тебе ещё не сказала, но Серёжи уже нет в живых, — вдруг произнесла хозяйка жалобным голосом.

— Я поняла, — призналась я.

Марина удивлённо на меня посмотрела.

— Поняла? Каким образом?

— Ещё по дороге, когда ты рассказывала про то, как жилось твоей маме в этом доме, ты обмолвилась, что даже теперь не можешь простить своего мужа. Кроме того, ты в чёрном и без украшений.

— Да, это так, — согласилась Марина. — Я, действительно, ношу траур. И я, действительно, не могу простить своего мужа. Когда мама умерла, так и не решившись позвать на помощь…

— Или её просто не услышали, — поправила я. — Не очень-то докричишься из конца «чуланчика».

Марина уставилась на меня.

— Ты знаешь, я об этом не подумала, — сказала она. — Я сразу вбила себе в голову, что она побоялась меня позвать, и уже не могла отделаться от этой мысли. Да, сейчас я понимаю, что она могла мне кричать, да только я не услышала её. Это хоть и маленькое, но утешение.

Я никакого утешения в этом не видела, но спорить не стала.

— А я после смерти мамы места себе не находила, вся извелась. Ты думаешь, отчего у меня такая хорошая фигура? Потому что я почти ничего не ем. Кусок в горло не лезет. И ночами я не сплю. Держусь только на снотворном. А мужу я так и сказала, что не прощаю его. Откуда мне было знать, что не пройдёт и года, как Господь его покарает. Он умер, Мила. Он… не просто умер. Это было так ужасно! Он…

Она зарыдала, и все мои мысли о том, что Марина мне не нравится, улетучились из моей головы. Передо мной сидела очень несчастная женщина с истерзанной душой.

— Он убит, — еле выговорила она.

У меня засосало под ложечкой.

— Убит? Кем убит? Конкурентами? Хулиганами? Грабителями?

Марина помотала головой и сказала ошеломившее меня слово.

— Собакой.

У меня в голове сразу возник образ собаки Баскервилей с пылающей пастью. Мало того, что я вообще люблю эту книгу Конан Дойля, а тут ещё совсем недавно прочитала продолжение, написанное Владимиром Андриенко, что оживило воспоминание об этом существе. Неужели мне предстоит услышать о чём-то подобном? Читать про такие вещи очень интересно, но столкнуться лично — удовольствие сомнительное.

— Собакой?! Какая-нибудь мистика?

— Никакой мистики тут нет. Он шёл поздно вечером к нам на дачу, и на него напала собака. Истерзала так, что невозможно было его опознать. Когда мне показали тело, я чуть сознание не потеряла. Давали нюхать нашатырь.

— А как же ты определила, что это он? — не поняла я. — Как вообще догадались, кто это мог быть?

— Потому что Серёжа позвонил, что уже подходит к даче, но всё не приходил, а тут поднялся переполох, кричали, что человека растерзала собака. Ну, я и подумала, что это он. Я его по родимому пятну на груди узнала. Заметное такое, похоже на красный цветок.

На меня ещё сильнее повеяло мистическим ужасом. Мало того, что собака-убийца, так ещё не простоя родинка, а в форме цветка.

— Какой цветок?

— Трудно сказать. Может, в виде лилии… Да, наверное, лилии. Знаешь, такой, какая была на плече миледи из «Трёх мушкетёров».

Теперь ещё и миледи.

— А теперь, если после снотворного я всё-таки сумею заснуть, мне снится Серёжа. Он подходит к моей кровати, угрожает мне и протягивает руки, чтобы меня схватить или задушить. Мила, если бы ты знала, как я боюсь! Если я не сплю, мне слышатся стуки, шаги, шорохи… Если засну — он тут как тут. Я, наверное, схожу с ума.

Всё это было жутко и крайне интересно, но мне очень захотелось очутиться у себя дома. Слушать или читать про всякие ужасы хорошо в том месте, где никакие страхи тебя не настигнут, а не в этой громадной квартире.

— Тебе, наверное, всё это кажется. Ты испытала такое потрясение, увидев истерзанное тело, что до сих пор не можешь успокоиться. К тому же, ты его не могла простить из-за мамы, а его внезапная смерть наступила, как возмездие….. Как… Ну, как если бы её накликали. Вот ты подсознательно и чувствуешь словно бы вину.

— Возможно, ты права, но мне-то как весь этот кошмар пережить?

— Может, тебе куда-нибудь съездить, развеяться?

Марина медленно кивнула, будто и сама об этом думала.

— Понимаешь, сейчас я уехать не могу, потому что занята в Университете, а если останусь одна, то сойду с ума. Помоги мне, Мила, поживи со мной. Сегодня четверг. Завтра пятница, а в субботу мы уедем ко мне на дачу. Уверяю тебя, там очень хорошо и ты прекрасно отдохнёшь. Лучше, чем на курорте. Утром я буду уезжать на работу, а к вечеру возвращаться. Ты будешь там полной хозяйкой весь день. Хочешь — иди на пляж и загорай, хочешь — лежи в шезлонге или в качалке. Там чудесный лес, пруд, речка. Воздух чистый… Соглашайся. Для меня главное, чтобы ночью в доме был кто-то живой. Мне не к кому больше обратиться, Мила.