Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз - [21]

Соседи кричат соседкам. Весь лагерь собирается, чтобы посмотреть на «экземпляр». Обиженные судьбой дамы заявляют, что такого не может быть, хотят потрогать! Мужики завидуют и распространяют слухи в том смысле, что этот национальный памятник обязан какой-то нехорошей болезни! Девушки, ещё не лишившиеся невинности, тут же отказываются выходить замуж. Они готовы пойти в монашки, стать лесбиянками или антикварами — что, в общем-то, одно и то же, — чем натолкнуться на такую опасность.

Несвежий интеллектуал, ещё борющийся с удушением, не обращает внимания на то, что он в неглиже. Он раскачивает своим брандспойтом бессознательно. Он наелся цемента полным ртом и таращит глаза позади своих очков, как больной телёнок.

Вместе со Стариком мы распаковываем Берту. Ее майка задралась выше баллонов, корма в фасолевом пюре. Несколько сосисок свисают с волос. Зато её величественные трусы в цветочек плавают в котелке с фасолевым рагу. Покрывшись багровыми пятнами, она не дожидается, когда наберут мощь её турбины, чтобы напасть на Берю. Невзирая на удушение, лёгкую одежду и толпу, она вопит, что тот — недотёпа, неспособный, никчемный, преступник. Если ты не можешь поставить палатку, надо жить в отеле! Она мирно занималась готовкой, беседуя с господином Феликсом, как вдруг всё и произошло. Ужасный треск: главная мачта упала. Затем верёвки начали рваться одна за другой. Вся постройка накренилась. Как они ни старались удержать этот разгром, всё рухнуло. Они запутались, утонули, сгинули в этом море полотна. Плитка подпалила им ляжки. Ей пришлось снять трусы, чтобы затушить, остановить пожар, чего бы это ни стоило. Она думала уже не о себе, а о последствиях. Весь лагерь мог сгореть вместе с женщинами и детьми! Огонь мог перекинуться на сосняк, взорвать завод, уничтожить департамент. Своими трусами она спасла весь Прованс. Ей удалось потушить как раз в ту минуту, когда Феликс снял свои, чтобы героически помочь ей. Все просто должны быть ему обязаны! Если бы не его присутствие духа, её болван Берю мог бы привести к драме века. После драмы Мальпасе[20] ещё ничего похожего не видели.

Она простирает спасительную руку над лагерем. Сколько людей здесь живут? И все готовят пищу и слушают транзисторы благодаря ей!

Берюрье рыдает! Просит прощения. Отцепляет сосиски-подвески, ест их, не прекращая плакать. Фыркает. Возвращает ей трусы. Одевает месье Феликса. Толпа расходится, обмениваясь комментариями.

Как только наступила тишина, и они успокоили месье Феликса и подсчитали убытки, Берта наконец-то обнаруживает нас. Она тут же принимается жеманничать. Мурлычет. Предлагает поискать в развалинах бутылку «Порто», чтобы пропустить по глоточку.

Но Биг Пахан уже не смеётся. Этот человек не любит шутить долго. Он классик.

— Друзья мои, — говорит он недовольным тоном, — я думаю, что я кстати. Дело вот в чём…

Он передаёт краткое содержание, пропуская главное. Излагает на свой манер. Его старый друг из компании «Паксиф» открывает новый круиз, и он хочет, чтобы присутствовали личности, которые, у которых, от которых…

В таком свете предложение выглядит заманчивым. И даже лестным.

Он заключает:

— Поскольку ваше снаряжение теперь уже непригодно, я думаю, что вы должны согласиться, не так ли, Берюрье?

Он кладёт руку на взмокшее плечо Толстяка, который даже не смеет моргнуть, столь велика оказанная ему честь.

— Ну конечно, мсье директор, с радостью и удовольствием…

Но Берта трясёт рылом, упаковывая ниспадающее вымя.

— Сожалею, но это невозможно.

Она объясняет. Ее соображения продиктованы самой элементарной вежливостью. Месье Феликс, которого вы видите, очень хороший человек, преподаватель истории в лицее «Вавилон», выручил их на дороге сегодня утром, когда их колымага сошла с дистанции. Своей трёхлошадкой он их героически дотянул до лагеря. Помог им устроиться. Он чуть не погиб из-за Берюрьёвой бездарности, и мы его бросим как какого-нибудь фуфела? Нет, нет! Ни за что! У Берюрье есть понятие о чести. Они не богаты, но чувство долга у них превыше всего.

Оправившись от волнения, месье Феликс покорно включается в разговор, но Берта перебивает его рассказ.

Раз уж они решили провести отпуск вместе, они проведут его вместе, и всё тут.

У неё обозначились благодарные круги под глазами. Она только что выиграла дело века. Она с ним просто так не расстанется. Поняв это, Старик роняет:

— А почему бы господину преподавателю не присоединиться к нам?

Это меняет дело. Это другая сторона луны. Бездомные долго смотрят друг на друга и наконец расплываются в улыбке. Есть!

Вы теперь понимаете, каков Старик?

Железная воля в бронзовых рукавицах. Ему мало получить согласие Берюрье. Он хочет заручиться этими людьми, забрать их немедленно, не дав им опомниться. Он предлагает им собрать вещи сразу и подмести обломки. Преподаватель Феликс тоже сворачивает лагерь. Через полчаса все готовы. И тут чета Берюрье вскрикивает:

— А Мари-Мари?

В суматохе катастроф и отъездов про малышку забыли.

— Я отправила её навстречу Пино, — рассказывает Берта. — Она тут маялась в палатке. От взрослых разговоров дети начинают зевать.

— Пино? — встряхивается Пахан, уже предчувствуя прибытие свежего подкрепления, которое нужно будет загрузить на «Мердалор». — Они должны приехать сюда?