Отпущение грехов - [42]

Он заскрежетал зубами и испустил еще один стон. Наверное, даже в раю не было более эротичного зрелища, чем зрелище Гейл, облизывавшей мороженое. Но то, что к ней нельзя было прикоснуться, обрекало его на адские муки.

Она сунула мороженое в рот, а потом мучительно медленно вынула его. Когда Гейл втягивала в себя холодную жидкость, на ее щеках появлялись ямочки. В сочетании с ритмичным вращением бедер это сводило Эндрю с ума. Страстный шепот Гейл ранил его прямо в сердце.

Черт побери, он не помнил, когда в последний раз так возбуждался. Причем Гейл оказалась права. Она действительно не прикасалась к нему. Пока. Если бы она это сделала, он просто взорвался бы.

— Ты любишь вишни? — спросила она.

Эндрю проглотил слюну.

— Да, — проскрежетал он. — Я люблю вишни.

— Угу. Приятно слышать.

Эндрю не знал, что сильнее возбуждало его уже напрягшееся тело — то ли желание, снова горевшее в глазах Гейл, то ли нарочито неторопливые прикосновения ее влагалища. Он ощущал каждый волосок на ее шелковистой коже. Вдыхал множество ароматов: душный терпкий запах секса, нежный цветочный запах ее туалетной воды и фруктовый запах мороженого.

Она была выдумщицей и вытворяла с ним такое, что ему никогда не приходило в голову. Его собственные фантазии ограничивались чисто физическими действиями. Эндрю представлялось, что они будут заниматься любовью до изнеможения, затем обнимать и тщательно изучать тела друг друга, а потом все начинать сначала. Но Гейл, вооруженная вишневым мороженым, превзошла его по всем статьям.

Ну что ж, теперь его фантазиям тоже не будет конца.

Гейл остановилась и наклонилась к нему. Но недостаточно близко, чтобы он мог прикоснуться и овладеть ею. А ему хотелось этого. Хотелось войти в Гейл и вместе с ней погрузиться в сладкое беспамятство.

— И как ты их любишь? — вкрадчиво спросила она.

— Ужасно, — выдавил он.

Гейл поднесла мороженое к его рту и безмятежно промурлыкала:

— Хочешь попробовать?

Он только молча кивнул в ответ.

Ее губы изогнула порочная улыбка. Гейл оперлась на руку, склонилась над Эндрю, отвела мороженое от его рта и коснулась брикетом своего соска. Розовый сосок тут же вздулся от холода. По телу Гейл прошла дрожь.

Этот трепет чуть не довел Эндрю до оргазма.

Никто не делал мне более заманчивого предложения, подумал он, когда Гейл наклонилась и протянула ему грудь. Эндрю взял холодный сосок в рот, зная, что ничего слаще он не пробовал за всю свою жизнь. Отныне при одном взгляде на пачку мороженого его всегда будет охватывать возбуждение.

Она потерла мороженым левую грудь, затем сменила позицию и снова предложила ему неслыханное лакомство. Он прикусил сосок зубами, а затем глубоко втянул его в рот. Гейл испустила еле слышный гортанный стон. Ее бедра задвигались; груди Эндрю коснулось мокрое, горячее влагалище.

Эндрю натянул шелковые путы, мешавшие ему овладеть Гейл. Он хотел прикоснуться к ней, отчаянно нуждался в этом, желал ощутить ее кожу, любить Гейл до тех пор, пока ее тело не сведет еще одна яростная судорога.

— Развяжи меня, — проскрежетал он.

Гейл отодвинулась, дыша так же тяжело, как и он сам.

— Еще рано. — Ее голос срывался от страсти.

Она снова сунула мороженое в рот, но, вместо того чтобы мучительно медленно вынуть его, начала быстро водить палочку взад и вперед. Взад. Вперед. Взад. Вперед. Ее тело слегка раскачивалось в ритме, от которого у Эндрю сразу подскочило давление.

Он больно закусил губу, пытаясь отвлечься и надеясь, что это позволит ему восстановить власть над своими чувствами.

Гейл встала на колени, отодвинулась и села между его раздвинутыми ногами, привязанными к столбам кровати. При этом ее шелковые ляжки коснулись кожи Эндрю. Все еще держа палочку мороженого в ярких вишневых губах, она протянула руку, сомкнула пальцы на восставшем члене и начала дразнить его.

Мороженое выскользнуло из ее рта. Она нагнулась и обхватила его член губами. Холодными. Мокрыми. И в то же время пламенными. Когда Гейл отстранилась, а затем снова взяла в рот его член, на этот раз не вынимая мороженого, Эндрю пронзила сладкая боль желания.

Гейл начала сосать его набухшую крайнюю плоть, заставив Эндрю выгнуться дугой и заскрипеть зубами. Его пульс зачастил как бешеный.

— Гейл… — сдавленно прошептал он, затем чудовищно напрягся и кончил, не в силах совладать с собой. Его тело сотрясали волны экстаза. Но это не остановило Гейл. Она всасывала в себя его сперму и глотала ее, пока у него не истощились запасы семени.

Эндрю попытался вдохнуть в себя воздух, но она не дала ему опомниться. Швырнув пустую обертку на тумбочку, Гейл начала целовать его тело, продвигаясь снизу вверх, а затем сунула язык в его пупок. Черт побери, от этого его бросило в дрожь, как робкую девственницу.

— Развяжи меня, — снова потребовал Эндрю. Он должен был прикасаться к ней, ощущать вкус ее кожи, любить ее!

— Нет, — пробормотала Гейл, не отрываясь от своего дела. — Слишком быстро.

Эндрю рванул шарфы, привязывавшие его к кровати.

— Хочешь, чтобы я начал тебя умолять? спросил он, когда зубы Гейл впились в его сосок.

Она по-прежнему сжимала член Эндрю и нежно массировала его, творя чудеса.