Отправляемся в полдень - [59]
Да пошли вы все, раз не понимаете!
Уйду от вас.
Вот.
Хватаю сумарь свой – ух, как же скучала по нему! – и шурх из холщины. Пусть теперь сами думают. У меня всё! И терпение – тоже. Достало. Надоели. Тут наизнанку почти вывернулась, побывала хрен знает где, инфу принесла, а они в игнор. Пусть! Им же хуже!
Злюсь.
Спускаюсь с холма – и поди ж ты! – его красная шевелюра. Так и знала, что тут найду. Пристроился на моём любимом месте. В тени Дома-до-неба. Пырится вверх, но сегодня безангельно.
Кто бы сказал пару часов назад, что Тодора пойду в союзники звать, – убила бы на месте, ага.
Но жизнь – она такая вот, повёрнутая, и никогда не говорит, за каким поворотом что. Поверни, впечатайся мордой, узнаешь.
Плюхаюсь рядом.
– Кто это тебя так? – щаз только заметила, что покоцанный весь, будто землетварь по нему прошлась. – Уж не я.
От моей пощёчины уже и следа нет, но на свою щёку ему тычу – вон, мол, и мне прилетело.
Он ухмыляется:
– Вот так и помогай.
– Угу, – соглашаюсь и лезу в сумарь за бинтом и мазью. Всегда с собой таскаю. А потому что не знаешь, во что повернёшь и как потом отскребаться будешь. – Так кто?
– Gula, грех.
– Это… он из того сонника вырос. Что я? Да?
Он кивает, и становлюсь виноватой. Спасительница, блин. Чуть не угробила!
– Давай перевяжу, – сажусь ближе и чувствую странное: нас им пугали, мол, вот придёт Тодор и уууууууу! И вот он тут, весь в кровище, герой и дурак тот ещё, и нестрашный ведь.
– Перевяжи, если не противно.
– Пфф! – давлюсь. – Я с покорёженными всю жизнь и ничего как-то. А ты вон правильный. И… красивый.
Теперь он ржёт. И только тут соображаю, что голос у него – хоть глухой и хрипловатый, но приятный. Как бархатный и будто ласкает. И в зеньках – золотые лукавинки.
Побереги, Великий Охранитель, не хватало ещё в Тодора втюхаться!
– Красивый, говоришь? Да мной мамки дитёнок пугают.
– Страшный не значит некрасивый, – деловито мотаю рану на руке, стараюсь не зыркать на него, чтоб ехидных ухмылочек не замечать.
– Круто ты сейчас про притягательность зла, – говорит. – Далеко пойдёшь.
– Ага, – отзываюсь и пыхчу, – пока не остановят. Знаешь, как наши тут гыкают: типа, вперёд, и с песней, и паровоз навстречу. А я под паровоз не хочу. Значит, ходить буду недалеко, без песен и налево.
– Удивительная ты, – говорит и смотрит странно, от чего я, наверное краснею по уши, уж горю – точно. – И где только пропадала сто пятьдесят лет, а, Роза?
– Да вроде здесь была, по Подземельям Шильды шарилась, когда мы Огород смели.
– Я там каждый угол прочесал, когда падшим сделался…
– Постой! Так ты ж ведь не падший сперва был, да?
И хлопаю себе по лбу: ну конечно, кто бы из наших, пока при башке, на грех бы полез? Во я дура!
Он ржёт опять.
– Сперва, как ты говоришь, я был ангелом. Так наших в Залесье зовут. Там, за Сумрачным Лесом, ангелов называют салигиярами. Они следят за исполнением Интердиктов и с грехами воюют. И правильные все, что охренеть.
– Для тебя ведь «правильные» другое, чем для меня?
– Ага, – говорит и снова плюхается спиной на мох, – это которые живут так, как им диктует чип в башке, а не так, как хотят.
– Как машины?
– Вроде того.
– Тогда действительно охренеть.
– Не то слово, это потом из себя долго не вытряхнешь. Даже когда чипа нет. Вот я, например, до сих пор девок целовать не могу. Перепихнуться – пожалуйста. Сколько раз было, не считал. А вот целоваться – только по любви.
– Ко мне ж без любви полез! – с плохо скрываемым расстройством.
– Ну, то ушлёпок заставил. Серёга этот. А потом – ты Роза. Это как реликвию поцеловать, когда присягу приносишь.
– Зашибись! Вот обласкал! Я – реликвия, значит.
– Ну если тебе больше нравится – то ты мутант, выведенный в лаборатории. Так лучше?
– Вот ты козлина! – падаю рядом, небо тут такое синие, глаза режет аж. И почему-то уходит злость, а вместо неё накрывают тишина, там, внутри, и покой. – Скажи, а Дома-до-неба строили ангелы?
– Нет, ангелы ничего не строят. Они только блюдут и карают. Эти дома строили за сотни лет до нас.
– Но кто и зачем?
– Люди. В гордыне своей они хотели уподобиться богам. Люди – бескрылые букашки, вечно тоскующие по вышине. Они люто ненавидят тех, кто может летать.
– Но ведь если люди не могут лететь, а вы, ангелы, можете, значит тоже ненормальные. Тоже мутанты?
– Своего рода. Но мы – мутация, созданная самой природой. Её защитный механизм. Тебе будут рассказывать, что салигияров создали – трёп всё это. Они просто стали рождаться у обычных людей. Как до этого рождались сильфиды. Ответ мира на вторжение.
Ух! Люблю, когда мужики вот так умничают, и, как говорит баба Кора, антимонии разводят. Её бесит, меня штырит.
– А сильфиды – ты сказал: рождались. Их что, больше нет?
– Вроде всех перебили.
– Хреново.
– С чего вдруг. Говорят, они жуткими монстрами были. Жестокими и кровожадными.
– Вот как, – тяну. – А чё ж тогда Охранитель сказал сильфиду найти?
Он подскакивает так, будто его борзошмель жиганул.
– Ты что, – орёт, – Великого Охранителя видела?
– Да, и не хрен орать! – морщусь.
– Почему сразу не сказала?!
Хватает за плечи и трясёт грубо, ни как реликвию, а как дерево какое.
– Та блин, – отбиваюсь, – ты не спрашивал. А им сказала, ты уже не в холщине был.
В юном возрасте Мифэнви Грэнвилл постигло большое несчастье, но она смиренно приняла свою долю. Однако у судьбы оказались на нее совсем другие планы. Но согласится ли своевольная принцесса с тем, что уготовила ей судьба?Джозефин Торндайк глубоко несчастна в браке, ведь, покорившись воле отца, она была вынуждена выйти замуж за человека, которого едва знала. Но она не отчаивается и верит, что ее мечта о настоящей любви обязательно сбудется. Но, может, счастье куда ближе? Стоит только присмотреться…Выращивать цветы – сложное искусство.
Тяжела жизнь феи-крёстной, уж поверьте. Нынче всем принцы нужны. И балы, и туфельки, и кареты. А я тоже замуж хочу! Вон и крестница взялась помочь, и жених сыскался. Но сначала нужно наладить личную жизнь ректора Академии Тёмного колдовства. Но он ненавидит женщин. Однако Комитет по балансу и не желает слышать никаких возражений. Так что держись, Чариус Хмурус. Я устрою тебе настоящее «долго-и-счастливо». Первая книга цикла «Сказания чаролесья».
Сказки сбываются, но, порой, самым удивительным образом. А девочки в красных шапочках всё так же бесстрашно ходят в лес и не боятся волков…
Тебя зашвырнули в другой мир обманом? Не печалься! Внешность – королевская, магия – редкая, да и бонусом ко всему – жених нарисовался. И, пусть я теперь невеста, да еще и обещанная неизвестному магу, ему со мной здорово не повезло! Я, Линтра Гриффит, обещаю – вернусь в свой мир и накажу обманщицу!
Однажды твой яркий, красивый, содержательный сон может стать реальностью. Хочешь ты того или нет.
Виам Даалевтин увлекается всевозможными феноменами, вроде эффекта плацебо или влияния на поля вероятности, и пытается найти им объяснения. В ходе своих изысканий, он выясняет, что Действительность и Реальность — разные вещи, ибо Мир поделен на 2 предела, а видимые им, благодаря таинственной татуировке, образы — это эхо Реальности. Ему удается попасть в Верхний Предел Мира — в утопический полис будущего, где граждане могут ваять материю и живут в 6 сторонах света. Однако Реальность принимает внедрение за ошибку, которую обязана устранить.
Люди не равны. Кто-то — простая челядь, кто-то — наследник влиятельнейшего рода, а кто-то — аватара божества хаоса. А раз не равны люди, значит и союзы, которые они заключают, не могут быть равными. Никто не хочет заключать союзы в ущерб себе. А значит, каждый будет стремиться к союзу неравному, но тому, в котором цена жизни их союзников будет всяко выше их собственной. И для заключения подобного союза мало знать, кем являются те, кого ты рассматриваешь в качестве кандидатов на объединение. Надо знать, кто ты… Лишь познав себя, человек способен в должной мере осознать, каким мерилом ему следует измерять стоимость чужих жизней.
Казалось бы, нашел брата, получил долгожданные ответы – что еще нужно для нормальной жизни. Разве что уволится из рядов доблестной Службы Безопасности и вернуться домой. Но вот беда: брат снова пропал, с памятью проблемы, а озвученные ответы все только больше запутали. И уже начинаешь сомневаться в собственном рассудке, видеть безумие там, где его нет… или есть.
Повесть "Под багряной сенью заката", рассказы "Лавандовый запах рук", "Мальчик и девочка", "В уныния пеленах" и "Последний поход" – теперь под одной обложкой!