Отпечатки на следах - [9]

После душа — завтрак. Две половинки горизонтально разрезанной булки, намазанные толстым слоем масла и маминым абрикосовым вареньем. Одно плохо: сахарная пудра ссыпалась с одной половинки — той, что до расчленения булки была верхушкой, в тарелку и ее приходилось собирать слюнявым пальцем, облизывать палец и снова собирать.

На одежде, или на дресс–коде, как его поправила Сандра — крашеная блондинкой секретарша на новом месте работы, нужно остановиться особо. Мама даже взяла отгул — вырваться на день в Кишинев, и к вечеру вконец измотала сына мельканием магазинных витрин и примерками слишком широких, или слишком коротких, или слишком висячих на ее худосочном мальчике пиджаков (про то, что с ног валилась она сама, не было сказано ни слова). Мама уехала в воскресенье днем, убив все утро на войну с капризным Валиным утюгом и вечером, перед тем, как лечь спать, Сергей не удержался и снова заглянул в шкаф, где на одной вешалке располагался самый прекрасный из всех костюмов на свете, а на другой — сверкающая белизной горного снега рубашка и восхитительный бирюзовый галстук. Воображая, как ровно в семь двадцать — как раз после бриться и чистки зубов, он напялит на себя все это великолепие, Сергей блаженно заснул, но перед этим немного поежился от мысли о ледяном душе.

Будильник не подвел. Запрыгал на тумбочке ровно в восемь — в час, который за два дня до дебюта Сергея мама отвела себе для подъема — успеть все погладить, да что–нибудь сыну сварганить, да успеть до вечера, пока автобусы ходят, уехать домой в районный центр.

В армии Сергею служить, слава богу, не довелось. Правда, в СИБе до этого дня он тоже ни дня не проработал и не мог с уверенностью сказать, трактуется ли нарушение дисциплины на новой работе с такой же категоричностью, как и в с грехом пополам вооруженных молдавских силах? И хотя файл с тщательно продуманным расписанием можно было смело удалять из памяти компьютера, а утренняя зарядка с холодным душем и неспешной прогулкой до работы, а вместе с ними и давно обещанное себе второе рождение откладывались, Сергей готов был поспорить на что угодно, что оделся со скоростью заправского старослужащего.

В восемь пятнадцать он влетел, в расстегнутом пуховике, из–под которого виднелся съехавший на бок галстук, в здание кишиневского СИБа, пронесся мимо опешившей Сандры и распахнул дверь в кабинет, представленный ему как будущее место работы.

— А где все? — тяжело дыша, обернулся он на секретаршу. Щеки Сергея пылали румянцем, с головы и из–под воротника медленно поднимался пар.

— А все на планерке у главного шефа. Опаздываете, Сергей.

С видимым трудом сняв с себя верхнюю одежду, Сергей повесил пуховик на вешалку, сел на стул посреди кабинета и мрачно уставился в пол.

— Что же будет?

— На первый раз ничего, — сказала Сандра, хотя вопрос Сергей задавал скорее в пустоту, чем в расчете на чей–то ответ.

Секретарша вошла следом и, закрыв за собой дверь, сложила руки на груди.

— А главный шеф — это… — покосился Сергей на стену.

— Да–да, — кивнула Сандра, — Адриан Николаевич.

Полковник Адриан Николаевич Волосатый был директором кишиневского отделения Службы информации и безопасности. У него была своя секретарша — вполне зрелая брюнетка Лида, на фоне которой Сандра смотрелась зеленой практиканткой. Впрочем, Лида, как и полковник Волосатый, не доставляли Сандре никаких беспокойств. У нее был свой шеф — подполковник Антон Петрович Михайлеску, начальник второго отдела, в состав которого и был зачислен Сергей, для начала — на испытательные три месяца.

— Торопился, бедняжка? — подошла к Сергею Сандра и внезапно положила ладонь на его взмокшую шевелюру.

— Да не особо, — ответил Сергей, плавно выныривая из–под женской руки.

Дальнейшее заставило сердце Сергея, с таким трудом возвращавшегося к обычному режиму, забиться с новой силой. Сандра опустилась перед Сергеем на колени и, схватив за руку, приставила его ладонь к своей груди.

— Я тебе нравлюсь? — впилась она взглядом в глаза Сергея.

— Ну, не…, — выдирал руку Сергей, вначале осторожно, пожалуй, даже учтиво, как принято в обращении с сумасшедшими, а затем, когда сопротивление стало предельным — с безоглядным ожесточением.

— Тоже не особо? — шипела Сандра, — не особо нравлюсь тебе, скотина?

— И… идиотка! — вскочил со стула Сергей, вырвавшись, наконец, из неожиданных объятий.

Сандра тоже вскочила — с колен, одернула блузку, запустила обе пятерни в заросли завитых кучеряшек.

— Зато ты мне нравишься, — сказала она, — и если не будешь со мной спать, вылетишь отсюда в два счета.

— С подполковником трахаешься? — спросил Сергей, когда Сандра уже была в дверях.

Секретарша фыркнула и покрутила пальцем у виска.

— Придурок, — с чувством сказала она, — разведчик хренов. Я — просто хорошая секретарша.

Выходя, она хлопнула дверью, из–за которой спустя минуту (рассчитала ведь, стерва!) послышались приближающиеся мужские голоса.

— Опаздываем? — весело спросил Михайлеску и не дождавшись ответа начал радостно трясти Сергею руку, — знакомьтесь, господа. Ваш новый коллега Платон Сергей… — он вопросительно взглянул на Сергея.