О командире этой «сводной бригады» слухи ходили по всему фронту, причем один – чище другого, но все рассказчики сходились в одном: есаул – редкостный башибузук, кровь льет, словно водицу, и ни себе, ни своим казакам, ни тем более противникам ни спуску, ни пощады не дает.
Хотя и в самой Александре странностей тоже было немало. Внебрачная дочь героя японской войны, художника, литератора и вообще разносторонне развитой личности, и Антонины Хаке из старинного русского рода Коц была, в общем, как все, до того случая, когда на поле боя, вытаскивая раненого поручика, попала под близкий взрыв немецкого шестидюймового снаряда.
Контуженую, но чудом не посечённую осколками, её вытащили солдаты. Они же доставили её в госпиталь, передав на попечение врачам.
Очнулась она только через сутки и первое время была не в себе, едва узнавая подруг и знакомых, но со временем всё наладилось, и даже более того. Словно что-то сдвинулось в ее прекрасной головке, и Александра не только накладывала повязки, но и вполне квалифицированно зашивала мелкие раны, а однажды весьма удачно ассистировала при внутрибрюшной операции, фактически вытащив казака-хорунжего с того света, вовремя перехватив начавший кровоточить сосуд.
Но глаза её… Доктор даже сейчас, что-то говоря девушке, избегал смотреть в её тёмно-зелёные глаза – столько силы и пронзительной ярости в них светилось.
– Простите, не имел чести быть представленным… – есаул коротко поклонился, звонко щёлкнув каблуками, – Анненков Борис Владимирович. Волею военных судеб предводитель этой банды, – и он с насмешкой качнул голову в сторону солдат, проходивших идеально ровным, точно на параде, строем.
– Александра Александровна Хаке, – сестра милосердия машинально присела в книксене, протянув руку для поцелуя.
Тот, коснувшись губами чуть загрубевшей от карболки руки, поднял на Александру пронзительный взгляд.
– А не приходилось ли нам встречаться, Александра Александровна? Возможно, вы знавали Ивана Васильевича, ну того самого, у которого с профессией были нелады?
Александра заметно дёрнулась.
– Того, который сменил профессию? – тихо, на грани слышимости произнесла она и с такой надеждой посмотрела на есаула, что тот уже безо всякой улыбки серьёзно кивнул.
– Того самого. И его невольного визави, известного под именем Шурик.
Доктор непонимающе переводил взгляд с Анненкова на Шурочку и обратно. Он понимал: что-то происходит, но никак не мог понять, что именно? Вот вроде со стороны всё в порядке. Встретились двое и выясняют про общих знакомых. Но между этими двумя явственно потрескивало что-то, словно готовая обвалиться балка или электрические разряды в аппарате профессора Рентгена.
Анненков, внимательно отслеживавший не только реакцию Александры, но и поведение доктора, улыбнулся и успокоительно кивнул:
– Всё в порядке, господин полковник. Мы, хоть и не были знакомы ранее, но вот выяснилось, что довольно близки. Можно сказать, друзья по несчастью и в данной ситуации почти родственники.
Спокойный тон и уверенность есаула как-то передались Александре, и она, слабо улыбнувшись, кивнула доктору, подтверждая слова офицера.
– Господин штабс-капитан, я ненадолго похищу вашу подчиненную. Минут на десять-двадцать, не более, – и с этими словами Анненков подхватил девушку под локоток и повлек куда-то в сторону.
Они отошли буквально на десять метров. Девушка передвигала ноги точно сомнамбула, ощущая лишь, как держит ее этот странный офицер. Вроде и нежно, но не вырвешься.
Александра уже хотела что-то сказать, когда Борис Владимирович раскрытой ладонью остановил её и щелчком пальцев привлёк внимание ординарца:
– Осип. Тишина.
– Есть, вашбродь, – бородатый вахмистр кивнул, и почти мгновенно вокруг них на расстоянии пятнадцати шагов спиной к ним встали казаки, отсекая всех любопытных.
– Ну, сказывай, девица-красавица, из каких таких годов в это время попала?
Но вместо ответа Александра, почувствовав, что тоска и безнадёга, захлёстывавшая её последний месяц, уходят, просто уткнулась в увешанную орденами грудь есаула и горько, навзрыд разревелась.
– Ну, милая, всё, все… – Анненков гладил Александру по спине и тихо, убаюкивающе говорил в пульсирующем ритме, постепенно снижая темп: – Не могу сказать, что всё кончилось, но в обиду мы тебя точно не дадим. Кого хочешь сковырнём, только скажи.
Постепенно из бессвязных реплик и отдельных предложений есаулу удалось собрать полную картину жизненной ситуации очередной игрушки неведомых сил.
Александра, так её звали и в том времени, была дочкой крупного банкира, а в прошлом – такого же крупного бандита. В девяностые годы он успешно подвизался на ниве рейдерства, а потом, к девяносто восьмому, как отрезало. Саша помнила отца уже солидным бизнесменом, и только пара наколок на широких, словно лопата, руках бывшего борца-вольника напоминали о прошлом.
Отец, страстно желавший сына и получивший его, о дочери вспоминал лишь в дни рождений и праздники, пытаясь богатством подарков компенсировать недостаток внимания. А Саша закончила «второй мед» – знаменитую «Пироговку» – и работала на станции скорой помощи, наотрез отказавшись переходить в построенный для таких же, как она, «деток» элитный медицинский центр.
