Отложенная война - [74]

С содроганием увидев окровавленную дыру на месте карего командирского глаза, испуганно нащупав на его затылке теплую липкую кашу, радист брезгливо обтер перепачканную ладонь о черную куртку, принадлежащую самому убитому, и, отодвинув, по мере возможности, его труп в сторону, «обрадовал» по ТПУ новостью механика-водителя. Потом, будучи в звании ефрейтора, принял командование танком на себя и, усевшись на прикрепленное к стенке башни небольшое командирское сиденье, сам принялся изучать обстановку. Не горя особым желанием повторить печальную участь своего командира, он лишь поочередно выглядывал в узкие смотровые щели невысокой командирской башенки, защищенные триплексами, и наводил в заинтересовавшие его места телескопический прицел спаренной пулеметно-пушечной установки. Грубо пересчитав врагов – радист связался с обер-лейтенантом, доложил и получил приказ отъехать еще дальше от французов и стать на время грядущего боя своего рода наблюдателем-корректировщиком для остального отряда. Получив команду, водитель развернул машину и только начал ускоряться, как такая же случайная, как недавняя пуля, осколочная граната, перебила узкую гусеницу. Приехали…

Оставшийся без работы механик-водитель (не вылезать же под огнем наружу для ремонта?), тоже перебрался в боевое отделение. Вместе с радистом, они, дружно взявшись за специальные рычаги, закрепленные диаметрально на башенном погоне, быстро развернули башню назад без всякого вращения маховика (поставив его для этого в среднее положение) – так быстрее. Теперь за стрелка на сиденье уселся уже водитель, а радист, хоть теперь и командир экипажа, вернулся к рации и запасным магазинам.

Тщательно прицелившись, водитель дал короткую трассирующую очередь из 20-мм пушки по ближайшему французскому танку – промахнулся – сделал поправку – очередь – опять мимо – очередь – попал! Но толку с того? Снаряды или рвались снаружи, явно не проникая в середину танка, или рикошетили, продолжая огненным следом указывать свой перенаправленный полет. Опорожнив до конца пушечный 10-зарядный магазин, водитель попросил у радиста новый и нецензурными словами рассказал товарищу о результатах попадания. Слегка смягчив его словесные обороты, радист «обрадовал» по радио своего командира непробиваемостью с расстояния в километр стоящих в засаде французов из их пушки.

Уяснив со слов разведчика обстановку, обер-лейтенант задумался. Судя по переданным описаниям стоявших за углом леса танков – это были легкие французские машины. Но, как на беду, их тактико-технических характеристик Штайнер не помнил. На том занятии, когда им рассказывали о вероятном противнике, обер-лейтенант был, мягко говоря, после веселой ночки с фройляйн и шнапсом… Какая у тех лягушатников броня? Какие пушки? Единственное, что он помнил, – это что в легких танках у французов всего два человека в экипаже. А сзади, как доложили ему по рации, – этого только не хватало – двинулся им вдогонку десяток тяжелых уж точно непробиваемых монстров. За углом ждут примерно четыре десятка легких танков, сзади поджимает десяток тяжелых – как между молотом и наковальней. Если бы Штайнер знал, что легкие «гочкисы» обладают скоростью меньшей, чем его «двойки» и «тридцать восьмые», он бы решил просто удирать по полю влево. И большинство его панцеров удрать успели бы. Но он этого не знал или не помнил. Поэтому принял решение прорываться через засаду легких танков с боем. На скорости. Вызвал по рации командиров экипажей (у немцев даже линейные танки были радийными, как минимум на прием) и поставил боевую задачу.

Танки обер-лейтенант построил в две параллельные колонны: справа стали более толстокожие «чехи», к тому же и с более серьезными 37-мм пушками – «двойки» построились слева. И сборный отряд из трех разбитых рот общим составом в 24 единицы, взял с места в карьер и помчался по полю к углу леса, за которым их с нетерпением поджидали враги. Вылетев на открытое пространство, «чехи» повернули «все вдруг» направо и, не замедляясь, стреляя на ходу из башенных орудий, пошли в наступление на отвечающее им значительно более редким встречным огнем растянутое многорядное построение 43-х «гочкисов».

Колонна германских «двоек», вылетев из-за резко повернувших «тридцать восьмых», пронеслась еще немного вперед и тоже свернула, охватывая французов с их правого фланга. Начался почти не управляемый ближний танковый бой. Почти «рукопашная». Французы сперва продолжали стоять на месте, лишь вращая башнями по сторонам и стремительно истощая свой небольшой запас бронебойных снарядов. А немцы перли между их машин и в лобовую, и объезжали, стреляя им по бортам, с флангов.

Бронебойные снаряды 37-мм танковых пушек чешской фирмы «Шкода» весом 825 грамм с 14-ю граммами тротила внутри с расстояния нескольких десятков метров при удачном попадании большей частью смогли проломиться через 45-мм лобовую и башенную броню «гочкисов» и разорваться внутри. Но и французские пушки фирмы «Пюто» своими цельнометаллическими болванками совершенно без проблем прошивали клепанные 25-мм лобовые корпуса и башни «чехов» вплоть до их моторных отделений. А автоматические пушки мчащихся сбоку T-II даже с близи «взять» толстые французские борта так и не смогли. Их снаряды – 149-граммовые стальные «огурцы» с несколькими граммами тротила упрямо взрывались снаружи или рикошетили чуть ли не по своим же танкам. Максимум, что «двойкам» удалось, – повредить нескольким «гочкисам» гусеницы, тележки опорных катков и тонкие надгусеничные полки.