Открытое море - [28]

Таня Бредникова тренировалась. Когда наши ботики подошли к «Остику», Таня узнала нас. Она быстро переложила руль на другой борт, и ботик, слегка накренясь, побежал в сторону. Наверное, девочка обиделась на нас за вчерашнее и встречаться не хотела. Мы быстро нагнали ее.

— Привет покорительнице Балтийского моря и его окрестностей! — закричал я, заходя «Остику» на ветер. — Начальник клуба приказал обучить вас плаванию по Крестовскому фарватеру. Не угодно ли пристроиться в корму и следовать за нами?

Таня тряхнула головой, ее золотистые косички, связанные на затылке, подпрыгнули.

— Не угодно! У меня есть карта, а потом фарватер прекрасно обставлен. Везде — вешки. Всё очень просто.

— Как хотите. Учтите только, что в воскресенье гонки. Не пришлось бы вам провести их на Кошкиной мели.

— Не беспокойтесь, пожалуйста. До свидания!

Она снова сделала поворот и направила «Остика» вверх по реке к клубу.

Покрутившись с час у входного буя, мы тоже вернулись в клуб.

Домой идти не хотелось, и мы, поставив наши ботики к бонам и зачехлив паруса, остались посидеть на веранде клуба и посмотреть, как тренируются старшие спортсмены на специальных, острых, как ножи, гоночных яхтах.

Густая зелень клубного сада, белые паруса яхт, желтый песок пляжа, яркие пятна девичьих платьев, отрывки разговоров гуляющих — всё это делало вечер похожим на праздник. Со Стрелки доносилась музыка. Солнце близилось к закату.

Мы уютно устроились в уголке веранды и некоторое время молча наблюдали за скользящими по воде яхтами.

— А всё-таки она молодец, — неожиданно прервал молчание Юрка.

— Кто она? — не понял я.

— Кто, кто! Ну эта… Саратовская спортсменка. Управляет яхтой здорово. Не хуже нас с тобой.

Я возмутился до глубины души:

— Что, уже сдался? Ну и правильно! Лучше тебя, может быть, и управляет, но я ее собираюсь обогнать.

— Да не сдался я. Просто так говорю. Хорошо управляет, и больше ничего.

— Всё равно мы должны гонку выиграть. Невероятно, чтобы девчонка нас побила. Позор! — пытался я подействовать на Юркино самолюбие.

— Позор, конечно, — вяло согласился Юрка и тихонько промурлыкал:

Ты обычно всегда в стороне,

Но глаза твои ясные светятся.

Говорят они ласково мне,

Что со мною желаешь ты встретиться.

Я обозлился:

— Всё ясно. Вот почему ты сегодня в белые штаны нарядился. Эх ты! Конечно, с такими настроениями гонку не выиграешь. Ну и плетись в хвосте!

— Ладно, ладно, не кипятись. Где будем ночевать? На судах или домой пойдем?

— Домой, — проворчал я.

— А я, пожалуй, останусь в клубе. До свидания! — и Юрка вразвалку пошел вниз к бонам.

_____

В воскресенье я встал рано и долго вертелся перед зеркалом, делая прическу «на пробор». Волосы никак не хотели ложиться. Особенно долго не поддавался один непокорный вихор на макушке. И только после того, как я густо смазал его мылом, он улегся.

В общем я остался доволен своим видом: новенький черный клёш, белая матросская форменка, фуражка-«капитанка» с белым чехлом. Скромно и похоже на настоящего моряка. Не то что Юрка вырядился. Неизвестно еще, чей вид больше понравится Тане.

Я невольно поймал себя на мысли об этой пришедшей в клуб девчонке и тотчас же сурово осудил себя. Пусть думает что хочет. Не для нее одеваюсь. Парусный праздник. На меня будет смотреть много людей.

Когда я пришел в клуб, там царило то особенное оживление, которое всегда сопутствует спортивным соревнованиям.

По бонам взад и вперед бегали одетые во всё белое яхтсмены, скрипели блоки поднимавшихся парусов, перед клубом лихо, с креном, проносились яхты, слышались слова команды. Последняя тренировка! До начала гонок оставалось не более часа. Я спустился к своему «Пигмею».

Юрка, белый как лебедь, со сдвинутой на затылок фуражкой, стоял на борту «Ершика», опершись спиной о мачту, со скрещенными на груди руками, и разговаривал с Таней.

Принимает красивые позы! А сам шкота не может во-время выбрать, подумаешь мне, — капитан!

— Здоро́во, — буркнул я, залезая на «Пигмея» и принимаясь расчехлять парус.

— Здоро́во, Миша. А мы уже давно здесь, — каким-то неестественным гнусавым голосом приветствовал меня Юрка.

— Кто это мы? — спросил я, в упор смотря на друга.

— Как кто? Я и Таня.

Это было уж слишком! Я и Таня! Быстро подружились! «Но глаза твои ясные светятся»… — вспомнил я вчерашнюю Юркину песенку. А кто хотел показать этой саратовской девчонке, как плавают в море? Эх!..

У меня даже не нашлось слов сказать Юрке что-нибудь язвительное. «Ладно, ладно» — только и думал я, яростно расшнуровывая чехол.

Тем временем на веранду вынесли столы, покрытые зеленым сукном. Судейская комиссия собиралась.

Вышел дежурный по клубу с блестящим рупором в руках:

— Новички, выходите на старт и слушайте сигнал. По сигналу с судейского катера начнете гонку. Понятно?

— Понятно, — в один голос откликнулись мы.

Я вывел «Пигмея», и минут через двадцать все три ботика уже скользили по волнистой поверхности Невки. Ветер дул хороший — не слишком сильный и не слишком слабый. Такой, какой нужен для гонок. У белого буя покачивался судейский катер. Отсюда мы должны были начать гонку.

Меня охватило волнение. Столько народа смотрит. Только бы не опозориться! Я то подбирал, то потравливал шкоты. Казалось, что «Пигмей» бежит очень медленно. Одним глазом я смотрел на идущих рядом «Ершика» и «Остика». Не отстают! Я разозлился на Юрку и Таню, спокойно, как мне казалось, ведущих свои яхты.