Открытки от одиночества - [3]

— У тебя друзья есть? — спросил я.

— Есть! — улыбнулась она. — Трое. Две девочки и мальчик. Одна из нашей школы, мы с ней почти каждый день видимся, а остальные из других…

— А из обычных детей? Ну, одноклассники…

— Не-е, — помотала сестра головой. — Я к ним нормально отношусь, как нас учат. Играю со многими, хожу в гости иногда. Но дружить — это другое. Нельзя дружить, когда только жалеешь.

— А ты не жалей, пойми, что они точно такие же, просто…

— Ну да, точно такие же! — хмыкнула она. — Они с родителями словно чужие! Даже не чувствуют. Мама, когда волнуется, она просто о папе думает и обо мне, я сразу их слышу и отвечаю. А у этих — только телефоны в кармане. Названивают. А ребята берут и ругаются в трубку. Сколько раз видела, что ругаются! И даже девчонки. Только чужие могут ругаться друг с другом. Мне их жалко. Они всегда одни. А у нас нет, у нас мама и папа всегда внутри, стоит только захотеть… Вон, мама сейчас спросила, где ты. Я ответила, что мы разговариваем. Она сказала, что папа покушал, довольный, и сейчас сидит в комнате и ждет, так что ты иди туда. А я пока уроки доделаю…

Я вздохнул и пошел в комнату. Папа сидел на диване и щелкал пультом от проектора. Отец явно успокоился и даже лучился добродушием.

— Садись, смотри, это мы тридцать лет назад, помнишь? Ездили вместе в горы.

— Помню. Это Срединные горы. Там до сих пор почти все женятся.

— Серьезно? — искренне удивился папа. — Ты почему мне не сказал?! Я бы там остался.

— А кто бурчал, что в гостинице тараканы с ладонь? — засмеялся я.

— Ну, я же не знал, что это редкий, охраняемый вид, да и мать чуть в обморок не свалилась. И я вместе с ней. Сейчас, тут где-то фото этого монстра было.

Мы смотрели старые слайды и улыбались. Отчетливо вспомнил, как с воплями папа в первой попавшейся коробке понес администратору здоровенного таракана, и как хитрый коридорный перехватил и объяснял, что это редкий вид и что охота на них запрещена. Так до сих пор не знаем, врал или нет.

Отец от просмотра старых фотографий быстро перешел к прерванному разговору:

— …Природа же все продумала идеально! Я всегда говорю, если не знаешь, как правильно поступить, спроси у матушки-природы. А что делают наши правители? Все наоборот они делают, вот что я тебе скажу! Вместо того чтобы способствовать появлению новых семей, они вовсю рекламируют осознанное одиночество. А все почему? Да потому что сами — одиночки! — Вдруг отец резко сменил тему разговора с почти безобидного политического бурчания на практический вопрос: — Ты свадебную кость брать будешь?! — Отец уставился на меня исподлобья.

— Ну, папа, ты каждый раз спрашиваешь! Я же говорил, что не настолько старомоден. Если и буду жениться, то в госучреждениях, а не в старинных храмах…

— Что?! Только попробуй! Без обряда? И какой смысл тогда?! Я хоть и атеист, но жениться надо обязательно в древних храмах!

— Но ведь ученые давно выяснили, что для слияния матриц имеет значение только жидкость, а обряд — просто…

— Только попробуй! — Отец разозлился и выскочил из комнаты. Он вернулся со знакомым белым футляром. — Все равно ты должен взять семейную свадебную кость. Ты единственный сын… — Он с любовью открыл футляр. — Смотри, какая красавица, из лучшего имитационного пластика, с серебряными и золотыми украшениями, а рабочая часть? Нет, ты посмотри, с мягкими вставками, пружинит… Нет, природа все задумала идеально. Мужчина с давних времен берет женщин замуж. Еще с тех самых пор, когда люди были хищниками. И в каждом роду хранилась кость. Берцовая кость крупного животного. Носорога, саблезубого тигра или даже мамонта. У моего прапрадеда, говорят, была настоящая… И чего ты морщишься?.. Мужчина испокон веков выбирал себе женщину, подходил к ней и говорил: «Я хочу на тебе жениться. Пойдем на обряд, и ты станешь мной!» И испокон же веков женщина, услышав это, пыталась убежать. Кому же хочется становиться кем-то другим? Потому что раньше ментальная матрица мужчины была значительно шире женской. Так что при объединении матрица женщины растягивалась и становилась больше зависимой от мужской. Мужская же при объединении, наоборот, немного сжималась. Разумеется, все мужчины хотели жениться, потому что они получали своего рода расширение себя, подавляя матрицу женщины. А женщины, наоборот, как огня боялись выходить замуж, потому что…

— Пап, я знаю историю, но сейчас же не каменный век.

— Не перебивай родителя! — Похоже, они не успокоятся, пока я не женюсь. Придется терпеть и в сотый раз слушать лекцию, хотя, судя по образам, которые у меня мелькают, опережая устный разговор, в этот раз они ведут к чему-то новенькому…

— Так вот, на чем я остановился? — продолжил папа и прислушался, явно перекинувшись парой мыслей с мамой. — А, на том, что женщины боялись… Да. И, разумеется, на ритуальное предложение выйти замуж, женщина обычно отвечала молча. Ногами. Вернее, очень быстро ими двигая. Убегала то есть. Вот тогда в дело вступала свадебная кость, которую каждый уважающий себя юноша брал с собой на жениховство. Оставалось только догнать невесту, приложить ее осторожно свадебной костью по голове, а потом тащить поскорее к ближайшему храму. Там читались древние мантры, молодожены выпивали зеленый сок Священного Дерева, после чего ментальные матрицы благополучно сливались.