Открытие - [64]

— Ну а дальше? — спросил Игорь.

— Я думаю, ничего, — ответил Куликов. — Могла свалиться тогда еще, пролежала до сей поры, а потом вынесло ее из кустов потоком...

— Конечно, — произнес Игорь, — в наледях не то сохраняется...

— Правда, судья наш утверждает, что вынесена эта шапка откуда-то из-под скал, чуть ли не подземным ручьем, но я полагаю, это из области фантастики.

— Или Бажова начитался, — поддакнул Игорь, отводя взгляд.

Куликов мягко подошел к Игорю, успокоительно потрепал его за плечи и сообщил:

— Между прочим, отца твоего я пристраиваю на руководящую должность.

— Действительно на руководящую?

— Да, будет он директором дома инвалидов! — Куликов отскочил от Игоря, точно побаивался его реакции.

— Дома инвалидов? — опешил Игорь.

— А что? — откликнулся Куликов, следя за Игорем настороженно. — Должность достаточно ответственная. За инвалидами нужен досмотр, порядок им там необходимо навести. Считаю, отец твой справится, поэтому и рекомендовал в райздрав.

— Эта работа ему под силу, — проговорил Игорь.

— Значит, по рукам? — Куликов подмигнул Игорю, но руки не протянул.

— Матвей Андреевич, а кто будет у меня промывальщиком? — вдруг вспомнил Игорь.

— Шмель, — улыбнулся Куликов и спокойно взялся за телефон.

Он и прикинуть не желал, во что может вылиться такое содружество в его поисковом отряде! Вдруг Митька не захочет работать с Бандуреевым? Да особо когда узнает, что Петр Васильевич снова пошел в гору. Взбрындит и убежит стараться. И начнутся старые разговоры, поднимется снова ажиотаж вокруг фамилии Бандуреевых!

А Куликов как ни в чем не бывало разговаривал с райздравом насчет своей рекомендации на пост директора инвалидного дома. «Что ж я буду своими химерами ему жизнь усложнять, — подумал Игорь, делая шаг к двери. — Или я без пяти минут не инженер, чтобы Митьку не заставить работать на здравую идею?!»

Он шел до базы самым длинным путем и все равно очень скоро поравнялся с этим знакомым потемневшим забором из сосновых горбылей. Над забором высились плоские и двускатные крыши вагранки, мехмастерских, складов, конюшен, гаражей, хомутарки, кузницы. Между крышами торчали купола сенных зародов и поленницы обугленных солнцем дров. С территории базы доносились удары молота о наковальню, фырканье дизеля и ржание коня. Над базой смешались запахи солярки, разогретой сосновой смолы, лошадиного навоза и брезента. Проходя через широко распахнутые ворота, Игорь вспомнил, что в восьмом классе их пропускали через проходную. Игорю представилась и та палочка аммонита, что пытался передать Шмель-старший своему сыну. Сейчас и время было другое, и моторки у людей появились. Только тех дней уже не вернешь, а предстояло не только встретиться, но и работать целый полевой сезон! И удерживать возле себя Митьку, несмотря на давнюю ту угрозу мести «по-идейному».

Бухая кирзовыми сапогами, мимо пробегали люди в черных и синих спецовках. Игорь уже хотел спросить у кого-нибудь из них о Митьке, как вдруг его окликнули из-под большого навеса:

— Эй, Бандуреев!

Игорь повернулся, как на выстрел. В прохладной тени стоял Митька Шмель. Он гладил бок гнедой лошади, которая вкусно хрумкала овсом. Меж Митькиных широко расставленных ног, собирая зерна, расхаживали голуби и прыгали воробьи.

Митька стал крепким красивым парнем. В тот раз, когда подвернулась нога, Игорь не успел рассмотреть его как следует. А теперь видел всего, с ног до головы. Черная спецовка пятьдесят последнего размера облегала бугры его плеч. А ногам было явно тесно в новых кирзовых сапогах, голенища которых Митька ухарски завернул.

С Митькиного лица исчезли веснушки, а правую скулу рассекал шрамик. Вместо всегдашней стрижки «под нуль» Шмель носил теперь буйную цыганскую шевелюру, которую трудно упрятать под белую шляпчонку накомарника.

— Здравствуй, — заговорил Игорь.

— Привет, — грохнуло под навесом.

Митька вроде улыбнулся, но шрам придавал его улыбке жесткое выражение.

— Приехал вот на преддипломную практику, — сообщил Игорь и шагнул в тень навеса, чтобы свет не бил в глаза. — Придется работать вместе.

— Знаю, тайга моя глухая. — Митька выпрямил скосившееся брезентовое ведро с овсом, потрепал лошадь по морде и добавил: — Любовь Дмитриевна предупреждала... опять же Куликов.

— Устраивает тебя такое начальство? — спросил Игорь.

Митька сощурил переливчатые глаза, достал из нагрудного кармана мятую папироску и зажал ее в острых зубах.

— А нам что, — ответил он, извлекая из другого кармана какой-то странный хлам, — были б гроши да харчи хороши.

В руках у Митьки оказался трут, кремень и кресало. Митька сосредоточенно ударил кресалом по кремню, искры осыпали его пальцы, и трут задымился. Митька прикурил, глотнул дым и сказал:

— Нам где ни работать, лишь бы заработать.

— Неужели на спички не зарабатываешь? — спросил Игорь, кивнув на тлеющий трут.

— Это отцов подарок, — ответил Митька, улыбаясь странной своей улыбкой. — Батя завещал, когда умирал, а ему досталось от Васьки Чурсеева...

«Не завещал ли отец ему еще чего?» — Игорь сглотнул сухой комок и незаметно передвинул козырек на глаза.

— Жарко-то как, — выговорил он, мазнув по лицу ладонью.