Открытие - [124]

Источники, впадающие в литературу, так или иначе идут от жизни. Творчество Г. Машкина питается этими источниками, оно настояно на терпких запахах тайги, в нем мы ощущаем живое многоголосье эпохи. Подавляющее большинство произведений Г. Машкина посвящено труду геологов. Не является исключением и роман «Открытие». Однако проблемы, поставленные в нем, далеко не обычны для произведений на подобную тему.

Написанный в ту пору, когда понятие «научно-техническая революция» стало подлинным знамением нашего электронно-космического века, роман Г. Машкина явился, по сути, неким вызовом общему ажиотажу, охватившему современную литературу, в которой замелькали молодые ученые-интеллектуалы, жертвующие своим здоровьем во имя науки, сверхновейшие атомные электростанции, загадочные лаборатории, исследующие тайные превращения альфа-бета-гамма-лучей.

Роман «Открытие» как бы возвращает нас на круги своя, к первоистокам вечных понятий добра, истины, совести, долга. В романе, рассказывающем о буднях геологов, занятых поиском золотого месторождения в Витимской тайге, мы не увидим зримых примет НТР, не ощутим торжества новейших методов геологического поиска, основанного на последних достижениях науки, на успехах космической георазведки. Более того, мы становимся свидетелями того, как в споре между новейшими научными методами и старыми, «дедовскими» способами поиска золота побеждают именно последние.

Действительно, несмотря на предсказания экспертов, золото в Витимской тайге обнаружено не там, где ученые его ждали. И отыскали это золото не геологи, а старые копачи-старатели, ориентирующиеся на вековой опыт своих предшественников. Собственно, именно здесь заложен один из основных конфликтов произведения. Суть его раскрывается в споре между заместителем начальника приискового управления Петром Васильевичем Бандуреевым и народным судьей Витимского поселка Дмитрием Гуровичем Лукиным.

— Тайга наша большая, трудяге-старателю в ней есть что искать, — сказал Лукин.

Игорь видел, как задергались щеки отца, как он хотел что-то сказать погромче, да только жевнул воздух и беспомощно скосился на Куликова. Матвей Андреич часто приходил на выручку своему горячему другу Петру.

— Бывает, и находят эти трудяги золотишко, — проговорил Куликов мягким голосом, — да с ними потом хлопот не оберешься, с собственниками!

— Факт, — отец тряхнул своим огнистым чубом. — И не зря государство затрачивает такие средствища на кадры инженеров. Чтобы духу кустарей не было в тайге!

— Без этих кустарей мы еще сто лет не откроем нашего коренного золота, — проскрежетал лукинский голос, словно во рту у судьи были фарфоровые обломки. — Каждый из них по-своему инженер! С неповторимым таежным образованием!

— С таким настроением, Дмитрий, мы далеко не уйдем!..

Это лишь внешнее проявление конфликта, художественно осмысляемого автором. Если же мы заглянем глубже, то увидим, что речь в романе идет не о противопоставлении новейшим научным методам старых способов поиска золота. Писатель пытается доказать (и доказывает это), что нравственный смысл науки состоит в ее бережливом отношении даже к малым крупицам народного опыта, накопленного веками. Конечно, старатели-одиночки уходят в прошлое, но они были, и их каторжным трудом, усилиями тысяч и тысяч золотоискателей были сделаны первые шаги на пути открытия научной истины. Забыть об этом — значит пренебречь традициями народа, памятью многих поколений людей. Это значит лишить науку ее истоков, ее нравственного содержания.

Нет, не старательское дело, не кустарей-одиночек защищает автор (собственно, разведчики Витимского геологического управления уже выходили на золото острова Шаман). Писатель отстаивает человеческое достоинство, право каждого на собственное Открытие во имя высоких целей, на благо своего народа. Замечательны в этом смысле размышления Евгения Солонцова, молодого геолога-поисковика: «Что же тогда есть открытие? — как пламя на смольный край бруска переметнулась мысль. — Кто открывает новое?.. И почему эта детская способность открывать новое исчезает по мере роста человека? Сам-то мир остается не менее загадочным, чем в детстве. Только теряется та способность к открытиям. Не оттого ли это происходит, что человек слишком полагается на свои аналитические методы и мало прислушивается к мелодиям, что звучат в природе!»

В исследовании того, что есть добро и истина, Г. Машкин исходит из старинной притчи, рассказанной Феней, сестрой погибшего старателя Василия Чурсеева. Писатель моделирует притчу как своего рода «философский камень», с помощью которого можно отыскать истину, занесенную илом предубеждений.

Феня рассказывает о двух друзьях-старателях — Федьке Золотнике и Алешке Фартовом, промышлявших золото в Дальней Тайге. После долгих и безуспешных поисков обратились они за помощью к Земле и Тайге — Золотой Матушке с Батюшкой. Услышали их Земля и Тайга и обещали помочь, но с одним условием: «Золотом пользуйтесь как хотите, а вернетесь к жиле только по святой нужде».

Открылось золото старателям, и каждый распорядился им по-своему. Прошло время, кончились деньги, и направились друзья вновь на то место, где открылось им золото. Но шли с разными целями. Алешка — чтоб набить мошну, а Федька — «помочь людям, путь к коренному золоту подсказать», чтобы покончить с вековой нуждой народной.