Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть - [8]

Под ногами встречался дикий мусор: не обёртки из-под конфет и окурки, а гвозди и проволока. Трава у дороги выросла в человеческий рост. Слава держался подальше от густых зарослей, в которых могло скрываться что угодно. А потом я остановился и приготовился держать удар.

— Слава. Тут рядом дом моего деда. Мне очень надо туда попасть!

За два дня я так и не придумал лучшего способа сказать ему, чем собственно… прямо сказать ему.

Слава запнулся на полуслове: говорил про вертолётные операции над реактором и застыл. Мы стояли посреди Припяти, в окружении коробки из бетонных домов. Никем не слышимые, никем не видимые. Только он и я. Слава хмурился, мял пальцами собачку молнии.

— Так, — кивнул он, подошёл ближе, заглянул мне в глаза. — Квартира твоего деда. Но там уже ничего не осталось, ты же понимаешь? Все дома давно разграблены, и ходить туда запрещено. Извини, Александр.

Какое многообещающее начало, и что потом?

— И ты меня извини. Но я туда пойду.

— Секундочку, — он переменился в лице. — Я за тебя отвечаю. И я не отпущу тебя в квартиру деда только потому, что тебе так захотелось.

— У меня есть причина, ладно? — Я хлопнул ладонями по карманам джинсов. А потом цепко ухватился за его предплечья. — Он оставил сообщение.

— Ну что ж. Мне жаль, что тебе не доведётся его прочесть.

— Слава. Прости, пожалуйста, что я соврал. Я не хотел врать конкретно тебе. Мне просто нужен был гид, который бы провёл меня в зону, чтобы я попал вот сюда! — Я указал пальцем на дом справа от нас. — И смотри, он ведь правда близко! В чём проблема? Об этом никто не узнает, мы сходим туда и вернёмся!

— Оттого, что никто не видел, как в лесу упало дерево, оно на место не встанет. — Слава скрестил руки на груди. — Я пытаюсь сказать, что нарушение правил не перестаёт быть нарушением, если никто не увидит.

— Но для тебя не в первый раз!

— И что? Господи, ты поэтому мне позвонил?

— Нет! Да, — я сложил руки, будто в молитве. — Всего пятнадцать минут. И мы об этом не вспомним. Обещаю слушаться.

— Ты уже обещал меня слушаться и уже нарушил обещание.

Как будто в БДСМ-клуб попал, ей-богу. Я прикинул, что смогу убежать от него. Я выше ростом, шаг у меня длиннее, а ещё регулярно участвую в соревнованиях по лёгкой атлетике. Но что потом делать? Если ты убегаешь от полицейского, ситуация особо лучше не становится. Так и мне не хотелось убегать от Славы. Оставшись со мной, он станет союзником, а если я брошу его, он, скорее всего, пойдёт на КПП, рассказывать, какой я жуткий тип.

— Давай я пообещаю, что буду слушаться ещё раз. Но не просто так, пообещаю, — я осмотрел свои руки, порылся в карманах и вспомнил, что у меня на воротничке куртки прикреплён орден «Участника ликвидации последствий аварии на ЧАЭС». Крестообразная медаль со схематически нарисованным альфа-, бета- и гамма-излучениями. Я снял его с себя и показал Славе на раскрытой ладони. — Пообещаю на этом ордене. Дед его, между прочим, очень ценил.

— Ты говорил, что он не был ликвидатором.

— Да, не был, — сразу же подтвердил я. — Он привёз его позже. Сначала орден принадлежал его другу из Чернобыля. Он умер и оставил его деду.

Слава хмыкнул.

— И ты носишь орден мертвого ликвидатора на воротнике? — Он шагнул в противоположную сторону.

— Эй, эй, стой, — я кончиками пальцев дотянулся до его руки. — Обещаю. Мне хватит двадцать минут в той квартире. Я найду то, что мне нужно, и мы уйдём.

— То, что тебе нужно?

— Я же говорю, послание! Мама сказала, что дед будущим поколениям, — убеждал его я.

И чувствовал себя самым мерзким человеком на земле. Потому что врал. Мама не упоминала о послании. Дед вообще не хотел, чтобы я сюда возвращался, отговаривал даже от таких мыслей. Он считал Припять гиблым местом. Не из-за того ли, что пережил перед эвакуацией? Подозрительные записи от 27 апреля наталкивали на размышления. В тот день его вывела из себя вовсе не авария, он узнал кое-что ещё и оставил у себя в квартире намёк. Так мне казалось! Может быть, мой отец хотя бы один раз оказался прав, и в Чернобыле произошло нечто странное?

— Слава, Славуничка, пожалуйста…

— Стоп. — Он отстранил мои руки от себя, взяв за кисти. — Никогда меня так не называй. Никогда.

***

Мы свернули с проспекта Ленина и пошли в сторону набережной. Слава со мной не разговаривал. Если его дозиметр начинал пищать, то я останавливался, ждал, какое направление он выберет дальше, и по пятам шёл за ним. Я извинялся, даже попытался в знак моей глубочайшей благодарности прицепить ему на куртку значок, мол, когда выполню обещание не создавать Славе неприятности, тогда и заберу. Но едва не получил по носу, а орден остался при мне.

Ладно. Налаживанием отношений со Славой я ещё займусь вечером, а пока моим главным заданием оставался визит в квартиру деда. Он жил на четвёртом этаже. После развода с бабушкой оставался холостяком. Одну комнату использовал в качестве спальни, а в другую сгружал хлам, который ни выкинуть, ни использовать.