Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть - [9]

Я прокручивал в голове слова Славы о том, что квартиру разграбили. Я и раньше об этом думал. Но надежда, зараза, заставляла поступать нелогично. Например, верить, что дед нашел способ передать мне информацию через тридцать лет, что ответ ждал меня в квартире.

— Сюда?

— Да, дом правильный, я видел фотки. Раньше.

Многоэтажка показалась в полный рост после того, как мы обошли высокий дуб. Дикие заросли, мох на дверях подъезда и металлическая табличка со словами «Наш дом — нам его и беречь». Слава вошёл первым, придержав для меня скрипучую дверь. Мы попали в тёмный подъезд, начали подниматься по ступенькам вверх, обходя горы хлама, железа и тряпок.

Слава взял из рюкзака маску с перчатками и хлопнул меня ими по груди, без слов давая понять, что я должен надеть. Его молчаливость действовала мне на нервы, но я, как послушный мальчик, которым обещал быть, надел их без пререканий.

— А тебе не нужна защита? — спросил я. Он не ответил. — Понятно. Ты решил со мной не разговаривать. Обиделся, да? Но если ты обиделся, почему пошёл? То есть, пойми меня правильно. Я благодарен. Но почему ты молчишь?

— Номер квартиры какой?

Я остановился.

— Тридцать четвертая.

— Ясно. Видишь под ногами мох? А на стенах грибок? — Кивнул. — Не наступай и не касайся.

— Понял. Спасибо. Ничего больше не хочешь добавить?

Мы задержались у выпотрошенного электрического щитка, осторожно переступили распавшийся почтовый ящик, и преодолели ещё один пролёт.

Квартира деда находилась слева. Слава взялся за ручку, дверь распахнулась, а остатки замка чуть ниже почти неприлично вывалились наружу.

Слава повернулся, указав на маску.

— Да, понял я, понял!

Он протиснулся в коридор, а я следом. На полу длинного узкого помещения валялись отставшие обои серого цвета и деревянная балка. Славе пришлось перепрыгнуть через неё, чтобы пройти дальше. Воняло внутри, как из мусорного ведра, выдержанной сыростью и вековой пылью.

Он впереди ступал по голому бетону, дозиметр пищал. И меня пробрало предвкушение неизвестного. Я гадал, много гадал, что же оставил дед в своей Припятской квартире, чтобы потом вспоминать о ней с таким сожалением. Мне казалось, речь идёт о чём-то важном. Для него или для истории. И только сейчас мне пришла в голову мысль, что дед оставил в квартире что-то опасное. Если Слава из-за меня пострадает, я себе не прощу такую беспечность.

Дед отказывался говорить о том дне, несмотря на то, что я находился рядом на протяжении стольких лет. Мне остались лишь записи в дневнике. Странные записи. Дед эвакуировался из Припяти с уверенностью, что вернётся сюда через пару дней. Тогда же все так думали? Почему же он так переживал? Мог ли знать учитель физики что-то важное?

— Ты ищешь конкретное место?

— А? — Я пробирался вслед за Славой, но и в половину не так ловко, как он. Там, где мой гид перепрыгнул деревянную балку, я умудрился едва не порвать джинсы о гвоздь. — Честно, нет, не конкретное, — моргнул я, словно выходя из транса.

— Тогда я искренне не понимаю, что ты собираешься обнаружить. Тайников тут особо не напрячешь, — сказал Слава, толкнув двери в комнату.

Мародёры побывали внутри. В здоровенной комнате, скорее всего, гостиной, устоял двухстворчатый шкаф и распотрошённое кресло. Наверное, ковры и технику отсюда вынесли ещё на заре зоны отчуждения. Осторожно коснувшись обивки кресла, будто она мне чем-то угрожала, я застыл. Нашёл пальцами порезы на ткани и проник в перчатке внутрь. Глубже. Везде пустота.

— Даже здесь они что-то искали, — констатировал я, показывая Славе.

— В том-то и суть, Александр, мародёры и воры ищут запрятанные сокровища.

Я стащил с себя маску, оставил её на шее, дозиметр Славы больше не пикал. Вот я и оказался в месте, которым бредил столько времени. Я даже, кажется, понял, почему дед не желал возвращаться сюда мыслями. Он бросил жильё и на протяжении тридцати лет со стороны наблюдал, как его дом, его вещи, даже серые обои, застелившие пол, становились достоянием общественности. Кому из нас будет приятно, если к нему в дом пожалуют толпы зевак любоваться разрушениями и горем?

— Мы ещё не посмотрели всю квартиру, верно?

Не дождавшись ответа, я вышел из комнаты, толкнув следующую дверь. В помещении ровно посередине, как будто специально измерив расстояние от стен, кто-то сгрузил кучу детской обуви, красные туфельки, белые босоножки, сапожки с мехом. И я так и застыл на пороге, не зная, что делать дальше. Меньше всего ты ожидаешь увидеть детские вещи в квартире деда-холостяка.

— Слава, иди-ка сюда! — позвал я. Тишина, прерываемая мерным скрипом окна на кухне, нагоняла на меня жуть.

— Что случилось?

Он вынырнул из-за двери, и я махнул в сторону моей находки.

— Мог кто-то, не знаю, принести вещи сюда специально?

— Теоретически всё возможно, но зачем?

— Вот и я не знаю, зачем. Но у моего деда была только одна дочь. И когда бабушка Света от него уходила, она забрала все детские вещи.