Отель «Гонолулу» - [19]

Шрифт
Интервал

Улыбаясь собственным воспоминаниям, Эдди провел ладонями по бедрам, словно по мокрому обтягивающему гидрокостюму, и снова взялся за кости. Встряхнул, бросил, посмотрел на них.

— А на ее тридцатипятилетие мы что устроили! Повезли ее с приятелем в Диснейленд. Она ведь как ребенок! — Снова растроганная улыбка: Эдди чуть не лопался от удовольствия. — Она из него все жилы вытянула!

Покачал в руках чашечку, покатились кубики.

— Где она сейчас?

— Наверху. Я раздобыл ей серфингиста. — Он выглядел совершенно счастливым — знай себе катал кости.

— Кто выиграл?

— А ты как думаешь?

Молодой человек в разорванной рубашке входит в комнату, ступает сбитыми в кровь ногами по ковру. Приглушенный свет, Черил в новом кружевном белье, ростом с девочку, но умелая в игре, и все это без слов или почти без слов — так я вообразил себе эту сцену. Парочка возится на постели в номере наверху, Эдди ждет внизу, и всегда это ожидание тревожно, потому что никто не знает, чем дело кончится. Игра всегда печальна.

— Понятия не имею, — ответил я.

Эдди снова улыбнулся. Он уже забыл, о чем спрашивал.

Я велел Кеоле и Кавике понаблюдать в коридоре неподалеку от снятого Альфантой номера на случай каких-нибудь неприятностей. Они доложили, что серфингист уходил в полном замешательстве, а Черил строго сказала: «Не вздумай меня целовать». Еще позже я спустился в бар: Черил и Эдди ворковали как два голубка, Эдди все еще катал кости. Быть может, из всех троих только он один и получил то, чего хотел.

11. Отсроченные любовные послания

Писательский труд не подготовил меня к реальной жизни. Я подумывал описать это состояние в печальном томе изгнания под заголовком «Кем я был». Книги сделали меня непригодным для нормальной работы, изолировали от мира и наградили нелепой иллюзией, будто мне по силам то, чего я на самом деле не умел. Я и печатал-то плохо, писал карандашом, но с помощью своих каракуль строил дома, закладывал новые города, чинил автомобили, грабил банки, улаживал споры, соблазнял прекрасных женщин, произносил убедительнейшие речи, руководил большой компанией, совершал идеальные преступления. Последнее слово всегда оставалось за мной. Я даже гостиницами управлял на бумаге, а в одной книге обзавелся процветающим борделем в Сингапуре. Для всего этого мне хватало пылкой фантазии да маленького столика в комнате наверху.

Никаких годных на продажу навыков у меня не было. Я ничего не совершал в жизни, дела подменял словами, просто мечтал. Не научился обращаться с деньгами, никогда не руководил подчиненными, даже секретаршей не обзавелся. Я не представлял себе, как справиться с различными темпераментами и настроениями наемных работников, а потому, превратившись в управляющего гостиницей на Гавайях — эту должность мне поднесли на блюдечке, — я испытывал благодарность к служащим за то, как они работали. Это они управляли гостиницей и прекрасно сознавали, что за все в отеле, в том числе и за меня, ответственность несут они сами. Я легко угадывал их фантазии — по крайней мере, этому мое ремесло меня научило.

Будучи новичком, я много времени проводил в офисе — в кабинете, который освободил для меня Бадди. Я искал каких-то намеков, подсказок, как надо вести дела. В ящиках стола обнаружились неоплаченные счета и выцветшие фотокарточки с неузнаваемо расплывшимися телами, а также иностранные монеты, марки, пластиковые пакетики из-под травы, обрывки бумаги с торопливо нацарапанными почерком Бадди именами и телефонами женщин, комиксы, вырванные из газеты, — Бадди они, должно быть, показались забавными. Я нашел очень аккуратно отпечатанное извещение о смерти Бадди — вот уж неожиданная находка: покойник был вполне жив и наслаждался заслуженным отдыхом на северном берегу. «Покойся с миром, Бадди Хантер Хамстра». Подробный некролог. Кто написал его? Эти два листка выглядели очень убедительно, буквы глубоко врезались в бумагу, точки пробили ее насквозь, в крошечные отверстия просвечивали лучи солнца. Так работают старые громоздкие печатные машинки. Некролог был составлен довольно давно.

«Со стороны (так начинался этот текст) он казался клоуном, дураком, неумехой, но в глубине души был очень серьезен, часто обливался невидимыми слезами. Он гордился своим умением починить любую сломанную вещь, а более всего гордился умением излечить разбитое сердце. В молодости он был хорош собой, и женщины западали на него. Он никогда им не отказывал, всегда был галантен, женщины не забывали его, и он не забывал их. Он служил своей стране в сфере военной разведки, тайно пробираясь с одного острова Тихого океана на другой, устанавливая дружеские связи с туземцами, которые восхваляли его в своих рассказах и песнях. Говорят, на этих островах он оставил немало залогов своей любви, и, когда он возвращался, радостные крики „любимый“ и „папочка“ вызывали улыбку на его устах. „По этому пути я пройду лишь раз“, — говаривал он».

Я зачитался. Грамматика хромала, как и орфография («сирьезен», «галанен», «расведки»), однако текст был написан искренне. О ком идет речь, я понял, лишь добравшись до конца — до абзаца, посвященного дружбе и ее роли в жизни Бадди:


Еще от автора Пол Теру
По рельсам, поперек континентов. Все четыре стороны

Череда неподражаемых путешествий «превосходного писателя и туриста-по-случаю», взрывающих монотонность преодоления пространств (от Лондона до Ханоя («Великий железнодорожный базар»), через Бостон в Патагонию («Старый Патагонский экспресс») и далее) страстью к встрече с неповторимо случайным.«Великолепно! Способность Теру брать на абордаж отдаленнейшие уголки Земли не может не восхищать. Его описания просто заставляют сорваться с места и либо отправляться самолетом в Стамбул, либо поездом в Пномпень, либо пешком в Белфаст… Особо подкупает его неповторимое умение придать своему рассказу о путешествии какую-то сновидческую тональность, дать почувствовать через повествование подспудное дыхание теней и духов места».Пико Айер.


Моя другая жизнь

«Моя другая жизнь» — псевдоавтобиография Пола Теру. Повседневные факты искусно превращены в художественную фикцию, реалии частного существования переплетаются с плодами богатейшей фантазии автора; стилистически безупречные, полные иронии и даже комизма, а порой драматические фрагменты складываются в увлекательный монолог.


Коулун Тонг

Место действия романа «Коулун Тонг» — британская колония Гонконг. Время — канун ее передачи Китаю. На этом злободневном материале Полом Теру создана одна из его самых захватывающих книг. История слабой души, которая потянулась было к свету, но не сдюжила; притча о несостоятельности ханжеского Запада и жизнестойкости варварского Востока; триллер, где все ужасы от мира сего.


Старый патагонский экспресс

«Старый патагонский экспресс» — это множество пугающих и опасных тайн двух континентов в книге Пола Теру, профессионального путешественника с мировым именем, автора сценариев к популярным фильмам «Святой Джек», «Рождественский снег», «Берег Москитов» с Гаррисоном Фордом, «Улица полумесяца», «Китайская шкатулка».Блеск и нищета самых загадочных и легендарных стран Центральной Америки — Гондураса, Колумбии и Панамы, футбольный угар в задавленном нищетой Сальвадоре, неподвластные времени и белому человеку горные твердыни инков в Чили, скрытый под маской мецената оскал военного диктатора в Бразилии.«Старый патагонский экспресс» — один из его нашумевших бестселлеров, завораживающее своей неподкупностью описание приключений романтика-одиночки, не побоявшегося купить билет и сесть на поезд, чтобы оказаться на краю земли.


Чикагская петля

Жаркое лето Чикаго. Газеты пестрят кричащими заголовками об убийце, которого журналисты прозвали «Вольфман». Он убивает женщин достаточно изощренным способом — привязывает их к стулу и закусывает до смерти. Все попытки полиции найти преступника тщетны. Кто же станет его следующей жертвой маньяка?Паркер Джагода — преуспевающий специалист в области недвижимости. Работает в процветающей компании в районе Лоуп в самом сердце Чикаго, счастлив в браке, живет в престижном районе. Но у каждого есть свой скелет в шкафу, Паркер в тайне от всех дает объявления в газете в рубрике «Знакомства», его неуемную сексуальную фантазию жена уже не в силах удовлетворить… Ему нужно гораздо больше, и эта ненасытность и буйство воображения приводят его к мучительным страданиям, к пределам вины и раскаяния.Пол Теру создал шедевр, пронизанный нервным эротизмом, историю об убийстве и его последствиях.


Лучший год моей жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Ничего, кроме страха

Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Жест Евы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Анн Предай

…Все, что случалось где-то вдалеке, дома, на работе, было нелепым и скучным. Столько утрачено времени. Работа, зарплата, повседневные хлопоты, счета, обеды… Взорвать бы всю эту планету – восхитительное получилось бы зрелище. А после того, как осядет пыль, под выглянувшим солнцем родится новый мир. Без домов, газет, заводов, одежды… Мир, где обнаженные мужчины и женщины помышляли бы только о любви…