Отечество, стихи и поэмы - [16]

Улетела, вижу, прочь.

Вот и годы пролетели,

На душе оставя след,

Под вишневые метели

И под яблоневый цвет.

Под горячую гармошку,

Под лихого «Гусачка»,

Под частушки

Под окошком

Возле дома лесника...

Приворотны были ночки,

Собирали полсела.

Был богат лесник:

Три дочки.

Их лесничиха

Блюла.

Я одну из них

Своею

Втайне гордо величал.

Но, признаться в том не смея,

О любви своей

Молчал.

Просто с нею мы дружили,

Целовались

До зари.

Просто молодо мы жили,

Время — что ни говори!

Просто молодость томила.

В лунных щелях — сеновал.

Я ее однажды

Милой

И любимою

Назвал.

А лесничиха

Блюла.

Ох, суровая была!

И однажды нас

Ухватом

С сеновала прогнала.

Как награда

За любовь

Долго ныла

В сердце боль...

И уехал я учиться

Под веселый листопад.

Обещал на ней жениться

И жениться был бы рад.

И она мне

Поначалу

Слово твердое дала.

Обещать —

Пообещала.

Только замуж не пошла.

Не сдержала, значит, слова,

Что шептала до зари.

Просто вышла за другого,

Время — что ни говори...

Вот стою я возле дома,

Опустевшего давно.

На меня глядит

Знакомо

То же самое окно.

Только то окно

Забито,

Словно память

О забытом.

И занозиста

Тоска,

Как на том окне

Доска...

И однажды

На опушке

Вишня разом отцвела.

Куковала мне кукушка,

На-го-ва-ри-ва-ла:

— Не грусти,

Ку-ку, ку-ку,

Отпусти

Свою тоску,

Не держи ее,

Как птицу

Держат в клетке расписной.

Светлой радостью

Лучится

Мир, озвученный весной,

Я одна за всех

Тоскую.

Потокую. Помолчу.

Хочешь — радость накукую?.. —

И ответил я:

— Хочу.

И кукушка куковала

Так, что радость сердце жгла.

Годы счастья напевала.

При-го-ва-ри-ва-ла:

— Не тоскуй, ку-ку, о прошлом,

Никого в нем не вини.

Помни только о хорошем,

Забывай печали дни.

Будь к чужой беде

Участлив,

Отчий край не обходи.

Что гадать тебе!

Ты счастлив

Тем, что счастье —

Впереди!

Утолишь ты сердца жажду

И любовь познаешь всласть

С той, которая

Однажды

Для тебя лишь родилась.

С ней вас годы не состарят.

Будет верною

Жена.

Сыновей тебе подарит

С криком радости она.

Будь достоин светлой доли,

Ведь она,

Тебя любя,

Будет все прощать

И холить

Непутевого тебя.

Пред людьми,

Бродя по свету,

Провинившись, повинись.

Славным будешь ты поэтом,

Но за славой

Не гонись.

А к тому,

К чему возврата

В этой жизни не дано,

Возвращаться вряд ли надо,

Как в повторное кино...

Много раз пылила вишня...

И кукушка на суку

Как гадала,

Так и вышло

Под веселое «ку-ку».

Сколько б лет ни пролетало,

Все дивлюсь своей судьбе:

То ль кукушка мне гадала,

То ль гадал я сам себе.

* * *

Полевые цветы, луговые!

Перелески

В знакомых цветах...

Где-то здесь

Ощутил я впервые

Теплый мед на девичьих устах.

— Целовались?

— Да как целовались!

Под понятливой тенью ветлы.

— Миловались?

— Да как миловались!

Мы ведь были друг другу

Милы.

Эту милость сердец и природы

Я в душе как цветенье храню

И безгрешные

Юные годы

Во грехах никогда не виню.

* * *

Ты говоришь:

— Как быстротечно время!.. —

И жадно сигаретою дымишь.

Ты говоришь:

— Любимая стареет,

Вернее — постарела, —

Говоришь...

И смотришь взглядом

До сих пор умелым

На молодых хорошеньких девчат,

Что смотрят нам в глаза

Уж больно смело, —

Их не страшит,

Что нам по пятьдесят.

Тяжел твой взор

И седина — туманна,

Как во поле увядшая трава...

Любимая стареет...

Горько, странно

Мне слышать эти страшные слова.

Неужто ли состарились

Объятья,

Молчание

И шепот в тишине?

Любимая!

Священное понятье

Сама судьба пожаловала мне.

Меня с моей любимой

Повенчали

Заботы,

Беды,

Праздники страны.

И потому

Обиды и печали

Мне с ней в дороге

Не были страшны.

Мы вместе прошагали

Четверть века

Сквозь буреломы

Разных лет и дней.

И если я душой не стал калекой,

То этим

Я обязан

Только ей.

Я только ей одной

Обязан словом,

Добром,

Что ныне людям раздаю.

Она —

Моя нетленная основа,

Я лишь о ней

В своих стихах пою.

И с ней

Мою тревогу

И дорогу,

Беспечные,

Мы делим на двоих.

Любимые

Состариться не могут,

Пока мы беззаветно любим их.

* * *

Последний луч

В безветрии погас.

Последний лист

Неслышно стек с березы.

И в сутени

Повеяло на нас

Безжизненной

И безнадежной прозой.

Покинуто

Печалились леса.

Поля пустыней вечною

Казались.

И на год постаревшие

Глаза

Безмолвного уныния

Касались.

И тишина,

Что тишиной была

В тревожном ожидании

Рассвета,

Незримой паутинкою

Легла

На безвозвратно

Прожитое лето.

* * *

По подвигам сверяя совесть

Свою,

Товарищей,

Друзей,

Я перелистываю повесть

Военных лет, ночей и дней...

Идут!

Идет моя пехота —

За шагом шаг —

Который год.

И жить, похоже, неохота,

А политрук твердит:

— Вперед!

Идет,

Идет моя пехота.

За шагом шаг

Все тяжелей

Идут,

Идут —

За ротой рота —

Солдаты совести моей.

Чудовищно длинна дорога,

Одна из пройденных дорог.

Идут,

Хотя идти не могут.

Идут.

Идут...

А я бы смог?

И я шагаю вместе с ними,

Полуглухой, полуслепой,

И молча повторяю имя,

Благословившее на бой...

Идет,

Идет

Моя пехота

С командой вечною:

— Вперед! —

Когда же стало жить охота,

Пред жизнью встал

Фашистский дзот.

В нем — враг.

И он себя не спросит:

— Убить меня

Иль не убить?.. —

Он косит жизнь,

Он жизни косит

Рожденных жить

И жизнь любить.

Не человек,

Он просто дзот.

А нам судьба —

Идти вперед.

Он косит жизнь

Не просто сдуру,

Лишенный совести, стыда.

На собственную амбразуру

Враги не лягут никогда.

А мы должны закрыть

Поганый

И огненно-кровавый рот.

И политрук

С одним наганом

Вперед безудерженно прет.

Я вижу,

Как он оглянулся

На нас, мальчишек,

Как он лег

На пулемет, что захлебнулся...

А ты бы смог?

А я бы смог?..