Солнечные колодцы

Московский рабочий, 1969

Владимир Иванович Фирсов родился на Смоленщине в 1937 году. Еще в раннем возрасте ему довелось увидеть разоренную Смоленщину, увидеть того настоящего героя, который поднял ее из руин.

В 1959 году, когда молодой поэт учился на четвертом курсе Литературного института им. Горького, в издательстве «Советский писатель» вышла первая книга его стихов — «Березовый рассвет» под редакцией Василия Федорова. Эта книга была положительно отмечена в газете «Правда».

С «Березового рассвета» и началась творческая биография Вл. Фирсова. Одна за одной в центральных издательствах Москвы выходят книги стихов: «Вдали от тебя», «Память», «Зеленое эхо», «Преданность», «Горицвет», «Рябиновый пожар», «Библиотечка избранной лирики».

В настоящую книгу поэт включил избранные стихи из ранее выходивших книг, а также новые произведения. Здесь читатель встретит уже известные ему поэмы «Глазами столетий» и «Память». Не без интереса отнесется он и к новой поэме — «На моей памяти», сквозь которую проходит и биография ее автора.

В колодцах солнца не бывает.

Бывают звезды.

Иногда.

И все же – солнечна вода!

Она в жару

Не убывает,

Не убывает

В холода.

И сколь ни черпай,

Не убудет,

Не потемнеет и во мгле…

Тропинки проторили люди

Ко всем колодцам на земле.

И хоть не храмами с крестами

Они стоят всегда чисты,

Ты без поклона

Не достанешь

И капельки живой воды.

Не той,

Которая по трубам

Дойдет до крана и молчит,

А той,

Что там, в глубинах сруба,

Сердечком солнечным

Стучит.

И так стучит она от века,

Не умолкая никогда.

В жару

Напоит человека

И обогреет

В холода.

И в час,

Когда заря по кленам

Скользит

И тонет в высоте,

Россия

Отдает поклоны

Живой колодезной воде.

Родина, суровая и милая,

Помнит все жестокие бои…

Вырастают рощи над могилами,

Славят жизнь по рощам соловьи.

Что грозы железная мелодия,

Радость

Или горькая нужда?!

Все проходит.

Остается – Родина,

То, что не изменит никогда.

С ней живут,

Любя, страдая, радуясь,

Падая и поднимаясь ввысь.

Над грозою

Торжествует радуга,

Над бедою

Торжествует жизнь!

Медленно история листается,

Летописный тяжелеет слог.

Все стареет,

Родина не старится,

Не пускает старость на порог.

Мы прошли столетия с Россиею

От сохи до звездного крыла,

А взгляни – все то же небо синее

И над Волгой та же тень орла.

Те же травы к солнцу поднимаются,

Так же розов неотцветший сад,

Так же любят, и с любовью маются,

И страдают, как века назад.

И еще немало будет пройдено,

Коль зовут в грядущее пути.

Но святей и чище чувства Родины

Людям никогда не обрести.

С этим чувством человек рождается,

С ним живет и умирает с ним.

Все пройдет, а Родина –

Останется,

Если мы то чувство сохраним.

И мне бы, я знаю, хватило

Несколько граммов свинца,

Чтоб встала моя могила

Вровень

С могилой отца.

Чтоб клена багровое знамя

Гудело

Осенней порой,

Чтоб солнце не гасло

Над нами –

Над батей и надо мной.

Чтоб видели росные травы,

Как сын

Неразлучно с отцом

По звездным бредет переправам,

Усыпанным вражьим свинцом…

Но я опоздал народиться.

А он не торопится,

Ждет –

Тот самый,

Что станет убийцей,

Когда ему время придет.

Мы с ним одногодки, к примеру.

Но разных отцов сыновья.

И он

Ненавидит ту веру,

В которую верую я.

И это бы ладно!

Однако,

Он, верный заветам отца,

Малюя фашистские знаки,

Уже не скрывает лица.

Уже с откровеньем недетским

Меня он берет на прицел

За то,

Что я русский,

Советский,

За то,

Что, как видите, цел.

За то,

Что я жизнь понимаю,

За то,

Что я предан Стране

И знамя отца поднимаю,

И знаю,

Что я – на войне.

Памяти песен посвящаю

Сколько песен

Убито,

Сколько песен

Забыто

Сколько песен

Зарыто

Под сосной,

Под ракитой,

В городах

Или в поле,

Под крестом и звездою,

Под свинцовой бедою

В бою

И в неволе?!

Умирали солдаты.

Каждый — с песней неспетой.

Уходили куда-то

В неземные рассветы.

И уже не спешили

Неземною тропою.

Песни,

Что им служили

Уносили с собою…

И рассветной порою

Слышат звездные травы

Как над каждой горою

Звук плывет величаво.

Возвращаются к жизни,

Обнимаясь по-братски,

Песни те,

Что служили

Верой

Вере солдатской.

До чего же родные!

Ясно каждое слово.

Но уже — не земные,

Не для слуха земного.

Я ловлю их.

Я слышу.

Этой звездной порою

Слышу так,

Будто вижу

Поющих героев.

И опять они сгинут,

Как заслышат печально

Бессловесного гимна

Земное звучанье.

Памяти Александра Матросова

Он понимал,

Что не пройдет пехота.

И, расстегнув неспешно воротник,

Застыл на миг над жаркой пастью дота –

И вечность прожил

В этот самый миг.

Он, беспризорник,

Чувствовал, как руки

Тех матерей,

Которым нет числа,

Несли ему в тот страшный миг разлуки

Величье материнского тепла.

Его в тот миг

Ласкали и растили,

Любовно глядя в юное лицо.

И был он сыном всех отцов России –

Всех бывших или будущих отцов.

Тянулся миг над жаркой пастью дота.

Но он не замечал его оскал:

Он жил в тот миг,

Он приходил с работы

И голубей на волю выпускал.

Он жил в тот миг

И называл любимой

Ту самую, которую любил.

И не было порохового дыма,

А только луг цветущий рядом был.

И только – тишина,

Что смотрит сонно,

Устало покоряясь ветерку.

Он жил в тот миг

И улыбался солнцу,

Припавшему к лесному роднику…

О Родина!

Он за тебя в ответе,

Как ты в ответе за него была.

Так дай ему в последний миг на свете

Все то,

Что не успела, не смогла: