Отец — это звучит гордо - [77]

Уточнить что-либо у сына именитый вор в законе не успел. Белоснежная дверь в кабинет программиста отворилась без предварительного стука, и на пороге возник уже облаченный в брюки и жеваную футболку Мошкин.

— Пудинг подан, сэр! — с издевкой объявил он, подражая английским дворецким.

Возможно, в другое время и при иных обстоятельствах Федор Павлович накинулся бы на своего соратника с претензиями. И не столько из-за язвительного тона, сколько из-за бестактного вторжения в апартаменты сына. Но сейчас был совсем другой случай.

— Санчо! — Лавриков шагнул навстречу Александру и положил на поднос с пудингом полученный несколькими секундами раньше от Розгина лист бумаги. — Пулей узнай, чей это номер!

Санчо скосил взгляд.

— Я и так знаю, — заявил он.

— Чей?

— Домашний Дюбеля.

Лавриков побледнел как полотно. Он вновь повернулся к Федечке и строго спросил:

— Кто мог такое заложить?

Тот беспечно пожал плечами:

— Только тот, кто знал пароль доступа. Куча народу, наверно?

— Только один, кроме меня и тебя, — задумчиво изрек криминальный авторитет, и лицо его осветилось кривой усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего. Даже Розгин без труда уловил эту перемену, хоть и знал Лавра несколько дней. — Врубай свою последнюю вещицу, Федечка. На полную, — хмыкнул вор в законе. — А я отлучусь.

— Куда? — обеспокоенно бросил ему в спину юноша, когда Федор Павлович энергично двинулся к выходу.

— У тебя нет прав ограничивать мою свободу. — Лавр только повернул голову через плечо. — Отец перед сыном не в ответе.

— Я пока еще ответа не требовал…

— Ты спросил «куда».

Их взгляды на мгновение пересеклись, и в голосе Федечки вдруг засквозило что-то вполне искреннее, без присущей ему напускной бравады.

— Не надо, может, отлучаться? Поздно. Плюнь.

— Не могу, — честно признался крупный криминальный авторитет. — Когда плюют в меня… Даже виртуально. — Лавриков виновато развел руками.

— Как договаривались. — Холеная рука Дюбеля с ухоженными ногтями вынырнула из салона иномарки и небрежно протянула Гамлету пухлый почтовый конверт с изображением авианосца.

Очередная встреча финансового советника Лавра с лидером конкурирующей группировки происходила на том же месте, что и предыдущая. Инициатива эта исходила от Дюбеля. Он полагал, что менять точку рандеву — плохая примета. Гамлет беспрекословно согласился с этим нехитрым доводом, не желая перечить вспыльчивому и скорому на расправу молодому авторитету.

Распечатав конверт, кавказец просунул в него свои юркие тонкие пальцы и энергично зашелестел новенькими купюрами. Быстро считать деньги тезка шекспировского героя умел. И любил. Сумма устроила продажного лавровского соратника. Он удовлетворенно кивнул и без лишних разглагольствований выудил из внутреннего кармана пиджака практически идентичный конверт, но с другим рисунком. На нем красовалась экстравагантная блондинка в красном бикини.

— Копии анализов, — проинформировал Гамлет визави, скрытого от его прямого взора, и конверт плавно опустился в раскрытую ладонь Дюбеля, нависшую над боковым стеклом автомобиля. — Голодной лаборантке этой генетической стольник покажи, да она во всех деталях подтвердит.

Кавказец буквально светился от счастья и распиравшей его гордости. Еще бы! Раскопать такую бомбу, способную погубить Лавра за считаные секунды! Предел мечтаний любого стукача. Корреспонденция скрылась в недрах иномарки, и Дюбель наконец-то соизволил выставить на обозрение собеседника свое овальное лицо с щеголеватыми усиками.

— Стольник — гораздо дешевле полномасштабных боевых действий, — высказался он, открыто глядя в карие немигающие глаза кавказца. — И разрушительней. Но с Лавром бумажки не нужны. Достаточно просто знать.

Дюбель криво ухмыльнулся и уже в следующее мгновение повернул ключ в замке зажигания. Его серебристый автомобиль решительно тронулся с места.

Деньги, полученные от Дюбеля в качестве вознаграждения за раздобытый убойный компромат на Лавра, позволили Гамлету не только прийти в прекрасное расположение духа, но и сытно поужинать в одном из самых фешенебельных ресторанов столицы. Неприятный осадок, образовавшийся на душе консультанта по экономике после утреннего совета, испарился безвозвратно.

Сейчас Гамлет не чувствовал обиды или злости по отношению к заносчивому юнцу, на поверку оказавшемуся сыном именитого вора в законе. Не чувствовал он ничего подобного и к самому Лаврикову, весьма жестко поставившему его на место при посторонних. Теперь кавказцу все это казалось далеко не существенным. Будучи человеком более-менее разбирающимся в воровских законах, Гамлет прекрасно понимал, чем грозит для Лавра генетический анализ. Дюбель не упустит такого колоссального шанса прижать конкурента к ногтю. Федор Павлович по собственной инициативе вырыл себе могилу. Так что тут грех было жаловаться на кого бы то ни было.

Гамлет, насвистывая себе под нос какой-то незатейливый мотивчик, уверенно загнал автомобиль в просторный гараж, расположенный в двух шагах от его дома, и, поправив тугой узел галстука под белоснежным воротом рубашки, направился к подъезду. Нельзя сказать, что выходец из солнечной страны чувствовал себя в безопасности. Напротив, с тех пор как Гамлет начал вести двойную игру, он опасался каждого подозрительного шороха. Старался все время быть начеку и полностью отдавал себе отчет в том, какой суровой и жестокой будет расправа Лавра, узнай он о тайных играх своего советника.