Отец — это звучит гордо - [69]

— Погодите вы со своей войной! — вклинился в беседу седовласый господин в голубой рубашке. Он лениво забросил ногу на ногу и весьма недовольно покосился на воинственно настроенного Ессентуки. — Мне кредитную линию на операцию открывать? И если открывать, то какую? Смета где?

В разговоре повисла непродолжительная пауза, в течение которой Лавр хмуро размышлял над сложившейся ситуацией и, главное, над ее благополучным разрешением. И расставлять все точки над «i» следовало именно сегодня. Потеря времени в финансовом вопросе была недопустима.

— Большую линию открывай, — нарушил установившееся в кабинете молчание Гамлет, почувствовав, что Федор Павлович еще не готов к окончательному решению. — Жирную.

— Затрещать можем, — высказал сомнение седовласый. В течение уже нескольких лет он плодотворно сотрудничал с Лавром и его подчиненными. Конечно, преимущественно он решал все необходимые вопросы с финансовым советником авторитета, коим и являлся Гамлет, но порой и ему, как руководителю крупного банка, приходилось лично встречаться с вором в законе и зависеть от его мнения. Так или иначе, при масштабных операциях никто другой, кроме Лавра, не имел права дать добро. — Я так понимаю, одни взятки потянут миллионов на пять…

Розгин, появление на пороге комнаты которого до сих пор так никто и не заметил, тактично откашлялся в кулак. Взоры всех присутствующих на производственном совещании персон мгновенно обратились в его сторону. Лавр открыто улыбнулся, и при этом жизнь перестала ему рисоваться в черно-белых тонах. Банкир осекся на полуслове, и в глазах его отразилось явное недоумение.

— Виноват, — небрежно бросил Федечка и вальяжно прошествовал к рабочему столу Лавра. — Продолжайте, господа.

Юноша плюхнулся в свободное кресло по правую руку от криминального авторитета, принял в нем едва ли не лежачее положение и по-свойски водрузил обе ноги на столешницу. Взгляды присутствующих синхронно переместились на хозяина кабинета, все ожидали его реакции. Лавриков скроил равнодушную гримасу и, подражая Розгину, тоже забросил ступни на стол, демонстрируя седовласому банкиру и своему советнику по экономическим вопросам рельефный рисунок подошв обуви.

— Продолжаем, — лениво бросил он через губу и, полуобернувшись к Федечке, пояснил: — Мы тут мнениями обменивались. По поводу… — Лавриков осекся и сделал вид, будто он только сейчас заметил удивление окружающих. Хлопнул себя ладонью по высокому лбу, обвел собравшихся лучистым взором. — Это мой новый экономический советник, если кто не в курсе… Федечка. Кличка… э-э… — Федор Павлович на секунду замялся и брякнул первое, что пришло ему в голову: — Косматый!

Федечка неспешно поднес к виску два сложенных пальца и дурашливо козырнул высокому совету. Седовласый и Гамлет коротко переглянулись. Санчо подавил в себе рвущийся наружу ехидный смешок. Ессентуки равнодушно уставился в противоположную сторону, будто происходящее его нисколько не касалось. Кавказец нервно заерзал на стуле, а затем энергично подался корпусом вперед.

— Он — советник, да? А я кто? — В голосе сквозила явная растерянность.

— Ты? — Лавриков задумчиво поскреб пальцами подбородок. — Я бы сказал… ты — старший советник, Гамлет. Федя — младший советник. С уклоном в аналитику.

— Куда с уклоном? — не врубился кавказец.

— Куда надо, туда и с уклоном! — уже раздраженно отреагировал авторитет, но тут же, сменив интонации на доброжелательные, обратился к своему отпрыску: — В заводские дела ты, кажется, въехал?

Тот коротко кивнул в ответ:

— Въехал. Очень хорошо въехал.

Лавриков с умилением взирал на своего прямого потомка. По характеру и стилю общения Федечка здорово напоминал ему самого себя в молодости. С определенной поправкой, конечно, но в целом сходство было поразительным. А может, вору в законе просто хотелось видеть это самое сходство и он его видел? Так или иначе, Федор Павлович с каждым днем все больше и больше привязывался к молодому человеку и уже не представлял себе без него дальнейшего существования. И как это он обходился без Федечки долгие годы до этого?!

— Воевать придется немножко, — доверительно сообщил он сыну. — Мы как раз тактику и стратегию определяем. И расходы.

— Ну, про вашу тактику я могу только догадываться, — уныло протянул юноша. — Но грамотной стратегии здесь — никакой.

— То есть? — насторожился Лавр. Такого поворота в разговоре даже он не ожидал.

Розгин поменял ноги на столе местами. Переложил левую конечность на правую, а обе руки скрестил у себя на груди, уставился немигающим взором в карие глаза сидящего напротив Гамлета.

— Отдайте завод, — негромко, но вполне четко произнес он. — И еще приплатите, чтоб забрали. Дешевле встанет.

Юноша лишь гипотетически предполагал, что инициатива данной сделки исходит от кавказца, но знать этого наверняка он не мог. Однако природная интуиция не подвела паренька. Удар пришелся, что называется, не в бровь, а в глаз. Смуглое лицо Гамлета пошло багровыми пятнами, он весь подобрался и свирепо сверкнул очами.

— Лавр! — резко выкрикнул он. — Убери пацана, да?! Иначе я уберусь.

— Уберешься, когда прикажут, — невозмутимо парировал Федор Павлович, но верный Санчо, знавший босса как облупленного, сумел уловить в его голосе металлические интонации, не предвещавшие в будущем ничего хорошего для человека, к которому авторитет обращался. — А пока имей терпение выслушать оппонента.