Отец — это звучит гордо - [45]

— Не. — Мошкин даже испуганно отступил на пару шагов назад, будто узрел перед собой чумного. В доселе невозмутимых и кристально чистых глазах лавровского подручного заплескался нешуточный страх. — Лучше сам. У тебя с дамами клево получается. Я все испорчу.

Лавр презрительно оценил его из-под солнцезащитных очков и энергично зашагал за двинувшимся вперед Ессентуки. Александр же скромно присоединился к обществу двух шкафообразных телохранителей, пытаясь остаться незамеченным. В эту минуту он страшно сожалел о своей многопудовой комплекции. С такой разве затешешься в толпу.

Клавдия оказалась уже на рабочем месте. Она с трудом оторвала от земли тяжелую коробку с химпродукцией и водрузила ее на высокий ящик с аналогичным содержимым. Тяжело перевела дух и развернулась. В этот самый момент женщина и встретилась лицом к лицу с подошедшим Лавриковым. Лишь на долю секунды в ее глазах мелькнуло удивление, а затем взгляд сменился на величественно-спокойный и выражавший полное безразличие к неадекватному визиту авторитета. Лавр снял очки и открыто улыбнулся Клаве, как старой доброй приятельнице. Санчо не спешил выходить вперед. Ему потребовался всего один взор на объект своего душевного смятения, как круглое лицо тут же залилось пунцовой краской, а все внимание сосредоточилось на собственных башмаках. Ессентуки и два его подручных головореза не проявили никаких эмоций.

— Здрасте, — первой молвила Клавдия, обращаясь непосредственно к Лавру. — Всей бандой явился?

— Не всей, не всей. — Он продолжал излучать неподдельное радушие. — От всей здесь бы тесно стало. Доброе утро.

— Поздоровалась уже. — Брови женщины нахмурились. — Вы зачем Федечку похищали?

— Это детали, — отмахнулся авторитет. — С институтом как?

— Приняли, — ответила Розгина. — Считай, один свой грех ты погасил.

Лавр засмеялся, но звуки, исторгаемые его глоткой, больше походили на воронье карканье. Он уже вплотную приблизился к Клавдии.

— С твоей арифметикой, женщина, мне всего народного образования не хватит для очистки от грехов, — Он насмешливо окинул долгим взором содержимое раскинувшегося перед ним прилавка и прищурился. — Может, какое средство стиральное порекомендуешь, чтоб за один раз отмыться?

— Не придумали еще такого средства, — разочаровала его Клавдия и безапелляционно спросила: — Чего пожаловал?

Лавриков выдержал двухминутную паузу, в течение которой был занят тем, что внимательно изучал свою собеседницу и теперь, выходит, в некоторой степени родственницу. Она тоже молчала в ожидании ответа на поставленный ребром вопрос.

— Мальчика хочу видеть, — честно признался вор в законе. — И никак не придумаю, под каким соусом… Чтоб не испугался. Может, мне на работу его взять? Вроде как постороннего?

— Налетчиком на работу? — ехидно вопросила она. — Киллером?

Лавриков искренне обиделся. На настоящий момент ему совершенно не хотелось портить отношения с этой женщиной. Как ни крути, а она являлась единственным связующим звеном между ним, Федором Павловичем, и его отпрыском. Не самое подходящее время для открытой конфронтации. Да и не таким уж монстром был Лавр, каким его представляла стоящая напротив торговка бытовой химией.

— Ну нельзя так тупо, Клавдия, так однозначно! — пожурил он женщину. — Хренотени насмотрелась по телевизору… У меня вполне легальные, солидные подразделения имеются, — доверительно сообщил он. — Компьютеры опять же пылятся…

— А институт? — Собеседница заметно смягчилась, и это приободрило Лавра.

— Временной работа будет, — внес он очередное решительное предложение.

— С зарплатой?

— А как иначе?

В Клавдии проснулся чисто человеческий интерес к завязавшейся с авторитетом беседе. Она призадумалась, взвешивая все за и против. В ее представлении Федечка сейчас болтался без дела. То же сидение возле компьютера, на ее взгляд, было бессмысленным. А здесь вроде дело предлагалось. Заработок опять же. Что в нем плохого?..

— Зарплата Федечке не помешала бы, — протянула Розгина. — Ребенок почти голый.

— Вот и оденем! — радостно осклабился Лавр.

— Э! Э! Э! — с дикими гортанными воплями к палатке как ошалелый подскочил Русик, непосредственный владелец продаваемого Клавдией товара, и свирепо завращал карими очами. — Почему точку окружили?! Кто такие?

Опасения кавказца были вполне понятны. Он прекрасно знал, насколько славянская братва не жаловала на рынке его соплеменников. Местные использовали любую возможность, дабы наехать и прижать, что называется, инородца к ногтю. Сейчас, по мнению Русика, и намечалась очередная разборка полетов. Двое лавровских ребят быстро и профессионально стиснули кавказца с двух сторон, не подпуская к Федору Павловичу. Заблокированный горец понял, что его изначальные опасения вряд ли были беспочвенными.

— Пусти! — еще пуще завопил он с явной угрозой в голосе. — Сейчас здесь пятьдесят земляков будет!

Лавр обернулся на вновь прибывшего.

— Тихо, моджахед! — миролюбиво молвил он. — Тихо!

— Я — христианин! — гордо заявил Русик, но горячий горский норов все же немного обуздал.

— Тем более, — кивнул авторитет, шагая навстречу кавказцу. — Давай по-христиански.

— Не волнуйся, Русик, — поспешила вмешаться в назревающий скандал Клавдия. — Это знакомые. — И, уже обратившись к двум амбалам, сурово добавила: — Отстаньте от человека.