Отец — это звучит гордо - [19]

— И я бы не пошла ни за что, — твердо заявила женщина. — Только Федечка — гений. А его в университет не приняли — с проходным баллом, но без папы-мамы. Двести долларов в месяц требуют за подготовительные курсы. Куда ни плюнь — мафия везде!

На мгновение Лавру показалось, что Клавдия действительно собирается плюнуть на кафельные полы его личных апартаментов.

— Двести — это проблема? — Авторитет в изумлении рельефно изогнул левую бровь и выудил-таки сигарету изо рта.

Клавдия горько усмехнулась. Она прекрасно понимала, что у нее самой и сидящего перед ней состоятельного мужчины абсолютно разные представления о больших и маленьких суммах. То, что она считала двести долларов баснословной суммой, обладать которой было чем-то из области ненаучной фантастики, вовсе не означало это для Лавра. Федор Павлович, по представлениям Розгиной, мог и за день столько тратить на вещи совершенно ненужные. Женщина непроизвольно уставила рассеянный взгляд в собственные коленки и неизвестно зачем одернула скромненькое ситцевое платьице, приобретенное бог знает в каком году.

— Где мне их взять, когда вся зарплата наполовину меньше тянет?! — с грустной иронией по отношению к самой себе сказала она. — И ребенка кормить надо растущего, и компьютер его жрет денег о-го-го.

Лавриков неожиданно встрепенулся и, вернувшись на мгновение к пепельнице, загасил свою сигарету, выкурив ее, наверное, меньше чем наполовину. Цепким пристальным взором окинул он сконфуженное лицо дамы, пожаловавшей в гости без приглашения.

— Компьютер, говоришь? — Впервые за время длительной беседы в голосе Федора Павловича появился живой интерес.

— Компьютер… Ладно. — Клавдия махнула рукой и, резко развернувшись, направилась к выходу. — По ухмылочке вижу, зря я это придумала — просить. Прав ты. — Ее огромная ладонь решительно легла на дверную ручку. — Прочерк, он и есть прочерк.

Но в душе Лавра уже что-то перемкнуло, если так можно выразиться.

— Погоди. — Авторитет догнал ее и перехватил уже опустившуюся вниз кисть. — Не прыгай. Фотка где?

— У тебя на столе, — пожала плечами Розгина. — Забыл?

— Нет, не та. — Лавр вернулся к своему рабочему столу, схватил снимок и уже вместе с ним приблизился к Клавдии. — Эту забери. Пацана. И телефон домашний.

— Домашний тебе ни к чему. — Расстановка сил поменялась, и женщина уже не чувствовала в себе былой неуверенности. Атмосфера богато обставленного помещения перестала действовать на Клавдию угнетающе. Да и неожиданно изменившееся поведение хозяина апартаментов сыграло свою роль. Розгина даже позволила себе подбочениться и гордо вскинуть голову. — Дома нам помощи не нужно. Вот я институт написала, факультет экономический. — Она забрала из рук Лавра курортную фотографию, на которой криминальный авторитет был изображен в обнимку с ее родной сестрой, а вместо нее вложила в ладонь вора сложенный вчетверо тетрадный лист. — Захочешь с учебой помочь — хорошо. Нет — Бог тебе судья.

Но перечить Федору Павловичу, диктовать и навязывать правила игры оказалось не так-то просто. Уже в следующую секунду рука женщины оказалась в плену его цепких сухощавых пальцев.

— Фотку давай! — зло прошипел Лавр, сверкая очами. — Я же вижу — сумка полная, весь архив, поди, притащила. А Бог не мне судьей будет, а тебе, если это подстава. И — ни звука, сестричка! Я жизнь с короной прожил и умереть с ней хочу…

Их лица сошлись в прямой близости друг от друга, и секунд пять, наверное, оба тяжело сопели. Широкие ноздри Клавдии угрожающе раздулись. Того и гляди, дым повалит.

— Ослабь клешню. — Зрачки женщины тоже недобро блеснули с нескрываемым вызовом. — Без глаз оставлю! — Она коротко замахнулась свободной рукой, и Лавриков непроизвольно отшатнулся. — Напугал, как же! — И тем не менее она раскрыла свою сумочку и заглянула внутрь. — Дракула… Холуям грози. На! Пальцы ухватили одну из фотографий Федечки, выудили ее и протянули собеседнику.

После этого Клавдия повернула все-таки дверную ручку и, не сказав хозяину больше ни слова, покинула кабинет. Даже произнести элементарные слова прощания женщина посчитала излишним.

— Не баба, БТР, — ворчливо произнес Федор Павлович и, сжимая в руках драгоценный трофей, отвоеванный с таким трудом и нагрузкой на нервную систему, вернулся к своему столу.

Спускаясь со второго этажа лавровского особняка по широкой лестнице, Клавдия почти нос к носу столкнулась с поднимающимся наверх Санчо. Верный своему неизменному пристрастию, Мошкин, находясь наедине с самим собой, редко когда обходился без традиционных наушников компактного плеера, вставленных по назначению. Наслаждаясь классической оперной музыкой великих композиторов всех времен и столетий, Санчо наполнялся мощной внутренней энергией и одновременно с этим отдыхал душой. Но, заметив монументальную фигуру шествовавшей ему навстречу Клавы, Санчо как вкопанный замер посреди лестницы, и его узенькие от природы глаза-щелочки стали стремительно увеличиваться в размерах.

Сердце гулко застучало в груди, посылая непроизвольный импульс в голову. Рука механически освободила уши от двух закрывающих их миниатюрных кружочков. На мгновение вся музыка мира перестала существовать для Александра, заглушенная новым, представшим перед ним шедевром. Доселе неведомые Санчо чувства посетили его душу и разум. Он нервно сглотнул подступивший к горлу ком и даже проморгал тот необходимый момент, когда ему следовало посторониться, пропуская даму.