Отец — это звучит гордо - [21]

Бомж гордо вскинул подбородок, и только сейчас юноша сумел разглядеть его глаза. Это были воспаленные зрачки больного человека.

Федечка испуганно вскочил на ноги и, больше не оборачиваясь в сторону неприятного типа, бросился в голубую воду. Передохнуть и восстановить сбившееся дыхание он так и не успел. Но подсознательно ему хотелось как можно скорее оказаться подальше от берега. Перейдя на более щадящий стиль плавания, парень направился к другому берегу. Уже находясь в центре пруда, Федечка все же позволил себе обернуться. Хмурого бородатого бомжа на бетонных плитах уже не было. А может, померещилось? Перегрелся на солнышке, вот и жахнул тепловой удар.

Розгин, изнуренный двумя длинными заплывами, слегка пошатываясь при ходьбе, ступил на песчаный берег. Нисколько не смущаясь посторонних взглядов, он лихо избавился от мокрых плавок и облачился в шорты и футболку. Ставший ненужным элемент одежды он запихал в боковой карман рюкзака и лишь после этого, закинув нехитрую поклажу на плечо, зашагал прочь. Настроение нисколько не улучшилось.

К моменту принятия обеденной трапезы, когда исполнительный и верный намеченному им самим же графику Санчо переступил с подносом порог лавровского кабинета, Федор Павлович с мрачным выражением лица восседал за своим рабочим столом и, подперев голову обеими руками, с невыразимым чувством какой-то непонятной ему щемящей тоски разглядывал поляроидный снимок, оставленный ему Клавдией. Сухие пальцы Лавра были запущены в густую шевелюру, взгляд слегка затуманился. На фотографии в полный рост был изображен Федечка, с гордостью выставлявший напоказ изобилие своих рыжих, туго заплетенных косичек. Рядом с парнем, как и на том старом снимке с фигурно обрезанными краями, где был молодой Лавр, находилась неизвестная авторитету девушка. Молодые люди счастливо улыбались и открыто смотрели в будущее уверенными, полными жизни глазами.

Лавр тяжело вздохнул, и в то же мгновение рядом со снимком тяжело опустился круглый поднос, доставленный соратником. Авторитет неспешно поднял голову и только сейчас заметил прибывшего Санчо.

— Время, — лаконично провозгласил Мошкин, кивая на принесенные яства. — И в приемной ждут. Магнум, Недорезок с Кипра вернулся, Кося нервничает. Человек пять собралось. — Проинформировав босса о предстоящих планах, он глубоко всунул мизинец в ушную раковину и несколько раз энергично провернул его вокруг своей оси.

Появление Санчо, как это обычно бывало, выдернуло Лавра из омута невеселых мыслей. Он сладко потянулся и переключил все свое внимание на содержимое подноса. Проблемы проблемами, а забывать о пищеварительном процессе никогда не стоит.

— Разве это человеческие имена? — грустно усмехнувшись, молвил Федор Павлович.

— Уж какие есть.

— Такие имена… — Лавр методично повязал вокруг шеи именную салфетку и аккуратно расправил края. — Они скрывают плохую карму.

— Чего? — недоверчиво покосился на него Санчо.

Федор Павлович счел целесообразным пояснить глубокую мысль:

— В следующем воплощении Недорезок будет изгоем в стае гиен. Магнум… — Авторитет секунду подумал, не переставая при этом жевать. — Магнум родится в семье наркоманов. Но не наших, а латиноамериканских наркоманов. И умрет в приюте еще младенцем. — Фантазия, подпитанная принимаемыми калориями, разыгралась не на шутку. Лавра несло.

Его изречения заставили Санчо громко крякнуть от полного недоумения.

— Прямо Ванга номер два, ё-мое! — произнес он не без доли восхищения. — А ты кем будешь в следующем воплощении?

— Я? — Лавр воздел очи к ровному белому потолку. — Лучше не спрашивай. Я, наверно, лобстером буду. Или лангустом.

— Кем-кем? — Санчо придвинул поближе стул, на котором недавно восседала Клавдия, и с превеликим удовольствием разместился на нем.

— Ну, крабом таким импортным, — пояснил Лавриков. — Который падаль жрет и марширует по дну океана неизвестно с какой целью.

— Веселенькая перспектива, — причмокнул пухлыми губами Санчо и тут же веско добавил, заметив, как погруженный в экстрасенсорные мысли о переселении душ Лавр отвлекся от своего основного занятия: — Ешь! Это пока не падаль.

— Это хуже. — Авторитет вяло перемешал ложкой жидковатое месиво из неизвестных науке ингредиентов. Никаких признаков здорового человеческого аппетита предлагаемая пища у него не вызывала. — Это опять каша.

— Не каша, а пудинг, — недовольно буркнул Санчо, смешно потягивая огромным носом, похожим на разваренный картофель, в направлении лавровской тарелки. — Утром из манки пудинг был. Теперь — из овсянки. Дробное питание. Понемножку, но часто. Положено так.

— Кем положено? — Федор Павлович брезгливо отправил в рот очередную порцию овсяного пудинга.

— Доктором. — Мошкин мягко, но настойчиво пододвинул к Лавру розеточку с капсулами. — Красненькие — от язвы, — попутно пояснил он.

— А пудинг зачем?

— Чтоб было к чему добавлять.

— Что добавлять?

— Капсулы! — терпеливо проинформировал соратник своего непосредственного шефа. Лавриков уже не в первый раз заводил разговор на эту тему, и Александру ничего не оставалось делать, как героически мириться с данными причудами. — Пищевые добавки! То есть, чтобы их добавить к чему-то, прежде надо что-то съесть!