Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время - [34]

Надо упомянуть и об экуменической общине в Тезе, основанной протестантским пастором Роже Шютцем. В поисках смысла жизни в это небольшое село на востоке Франции стали приезжать молодые люди из разных стран мира. Тезе стало центром большого молодежного движения, община попыталась установить связи и с молодежью Восточной Европы, несмотря на существующие тогда барьеры. Таким образом, в семидесятые годы братья из Тезе познакомились с христианами России и, в частности, с духовными детьми отца Александра. Отец Александр лично проявил внимание к опыту Тезе — как в деле примирения христиан, так и по работе с молодежью.

Среди духовных детей отца Александра насчитывалось много евреев. Число евреев среди нового поколения христиан в СССР семидесятых годов было фактом удивительным. Нужно уточнить, что равно, как и русские, так и представители иных национальностей, обратившихся в ту пору, все они не подучили никакого религиозного воспитания и росли в атеистической среде. Часто их связи с еврейским народом были чисто этническими, а порою сводились, в основе, к пометке в паспорте. Подчас человек осознавал свою принадлежность к еврейской национальности, единственно вследствие этой пометки. В дальнейшем стали пользоваться эвфемизмом: тот не поступил в Университет из-за пятого пункта; а у того неприятности на работе, также по причине пятого пункта… При Брежневе антисемитизм под видом борьбы с сионизмом стал составной частью официальной идеологии.

Параллельно в некоторых кругах, озабоченных возрождением русской национальной идеи, возник тезис, согласно которому бесчинства революции вменялись евреям. Надо отличать хороших большевиков (русских) от плохих коммунистов (евреев)! Антисемитизм обнаруживал, по мнению отца Александра, желание части советского общества отмыться от ответственности за преступления режима и все свалить на козла отпущения. Нужно было отыскать особую категорию людей, персонифицировать их и сделать ответственными за грехи всего общества.

Как пример он приводил разрушение в тридцатых годах Храма Христа Спасителя в центре Москвы. Постоянно подчеркивался тот факт, что приказ взорвать храм был отдан А. М. Кагановичем — евреем по национальности — одним из приближенных Сталина. Однако народ сопротивления не оказал, а сам участвовал в разрушении тысячи других церквей. На нем лежит часть вины. Но признаться в этом очень трудно. Итак, нужно было найти виновных, а евреи были идеальной мишенью.[181]

В результате атеистического воспитания, религия больше не была обусловлена национальностью, как это было в прошлом. Так же, как и русские не рождались православными, так же слово еврей не являлось синонимом приверженца иудаизма. До революции крещеный еврей автоматически становился русским, теперь этого не было. Между тем многим крещеным евреям было не по себе в русском православии из-за частого смешения православия с русскостью, а также антисемитизма части духовенства. Некоторые находили выход в католичестве. Отец Александр, несомненно, как по своей общей ориентации, так и по происхождению был им ближе любого другого. Он в высшей степени любил свою Церковь, страну, где родился, русскую культуру, которой он стольким обязан и в которой прекрасно разбирался, русскую святость с преподобными Сергием, Серафимом Саровским, святителем Тихоном Задонским, русские иконы и великих русских религиозных мыслителей. В то же время он полностью признавал свою принадлежность к еврейскому народу и видел даже в этом «незаслуженный дар».[182]

«Для христианина-еврея родство по плоти с пророками, апостолами, девой Марией и самим Спасителем — великая честь и знак двойной ответственности, как члена Церкви и как члена народа Божьего».[183] По его мнению, еврей-христианин не перестает быть евреем, но еще глубже начинает осознавать духовное призвание своего народа. Переходя от неверия к христианской вере, он приведен к Библии, к традициям своих отцов. Еврей, исповедующий иудаизм, связан с крещеным евреем верой в единого Бога, связан Писанием, той же религиозной этикой, тогда как с евреем-атеистом только по крови.[184]

Он утверждал, что Израиль был зарожден не столько как нация, сколько как религиозная община, и составлял скорее своего рода Церковь, нежели расу. Христианство расширило границы этой Церкви, чтобы туда вошли все народы.[185]

Если большая часть евреев не принимает христианства, то это всего лишь еще один эпизод драмы, развернувшейся между Богом и людьми. Уже Христос жаловался на Иерусалим: «Ты не узнал времени посещения твоего».[186]

«Эта драма началась с библейских времен. Совершается она и среди других народов. Ведь многие из них частично отошли от христианства. Я счастлив, что могу своими слабыми силами служить Богу Израилеву и Его Церкви. Для меня Ветхий и Новый Завет неразделимы. Впрочем, это бесспорный тезис в христианском богословии».[187]

Просвещенная вера

Мы проповедуем Христа, вразумляя и уча каждого человека всей мудрости, чтобы привести всех к совершенству через единство с Ним, — говорил апостол Павел.[188] Эта воля к наставлению была в центре служения отца Александра. Для этого он использовал любую представившуюся ему возможность.