Отдых у моря - [9]

Костя кивает в знак согласия. Люся достает деньги, отсчитывает необходимую сумму.

— Три шашлыка и бутылку воды. Да соли не забудь!

— Не забуду.

— Папа, и я с тобой! — весело говорит Николка.

Все-таки бараний шашлык — это вещь. Вряд ли у тети в Выселках поели бы такого шашлыка. И вообще весь день здесь, на курорте — одни удовольствия. Море, солнце, еда… Конечно, и в Москве удается иногда есть кое-что вкусное, но там совсем другое дело: ешь, а сам думаешь о том, как бы не опоздать на работу, или вспоминаешь недовольный взгляд главного конструктора, когда он рассматривал твой чертеж, или… Ах, да что там говорить, мало ли дома забот!

А здесь — никаких. Ну совершенно никаких. И если бы еще удавалось по ночам нормально спать, жизнь была бы настоящим раем.

Ночи же были кошмарны. Задолго до наступления темноты, едва-едва только солнце начинало клониться к закату, Люся представляла себе очередное испытание нервов, и настроение у нее сразу портилось. Она уже слышала в своем воображении истошный Машенькин рев, и уговоры, и брань ее мамы, и шлепанье карт, и грохот костяшек домино, и анекдоты, и многоголосый гогот. Вой шакалов нагонял такую тоску, что самой хотелось выть вместе с ними. Но шакалы, правда, выли не каждую ночь. Зато муж хозяйки, работавший шофером, часто останавливал около дома среди ночи свой грузовик, и Ксеня, не слишком заботясь о спокойствии квартирантов, принималась греметь кастрюлями, кормила мужа ужином, а потом они долго разговаривали за ситцевой занавеской, не смущаясь близким присутствием посторонних людей.

Костя сумел-таки выпросить в аптеке легкое снотворное, и они съедали вечером по две пилюли, но все равно почти не спали. Николка спал, но часто пробуждался, а иной раз дергался и вскрикивал во сне, и Люся по нескольку раз в ночь вставала его успокаивать. Костя стелил на пол одеяло, которое прежде служило в качестве подушки, и всю ночь без сна лежал на животе — обожженные на солнце спина и плечи не позволяли ему принять другой позы. Люсе одной на кровати было удобнее, но она не могла спать из-за звуков и еще оттого, что беспокоилась за сына и за Костю, за их нервную систему.

Утром Костя вставал зеленый, с запавшими глазами, и однажды Люся увидела, что у него дергается веко. Она испугалась: уж не начинается ли у Кости страшная болезнь — пляска святого Витта? У них в доме один старик страдал этой болезнью.

— Костя, — умоляюще сказала она ему по пути на пляж, — давай уедем в Москву.

Он удивился.

— Когда?

— Завтра! Сегодня! Сейчас!

— А море?

— Я не хочу моря. Я ничего не хочу. Только выспаться. И тебе больше нельзя без сна.

— А я хочу каши, — заявил Николка.

— Нет, — поразмыслив, отказался Костя. — Еще половины отпуска не прошло, а мы уедем. Будем отдыхать…

Он говорил, а веко у него дергалось.

— Ладно, — сказала Люся решительно. — Тогда переменим квартиру.

— Но разве ты найдешь сейчас квартиру? — усомнился Костя. — Ведь самый сезон.

— Найду! — пообещала Люся. — Обойду все дома подряд — и найду!

7

Ночью прошел дождь, а к утру неожиданно похолодало. Люся выбежала как всегда, в одном халатике, но тут же вернулась домой и полезла в чемодан за теплой кофточкой.

Было еще очень рано, курортники спали, и хозяйка спала, и Машенька. Люся кинулась в летнюю кухню, а там — вот удача! — керогаз стоит совершенно свободный. Люся подняла его, поболтала — и керосин есть. Она быстренько разожгла керогаз и налила чайник.

В саду и в огороде, путаясь между стволами деревьев и стеблями кукурузы, клубится туман. И горы в тумане, и вся улица, кругом бело, так что вместо моря можно купаться в тумане. А на море сегодня, наверно, идти не придется: холодно и песок мокрый после ночного дождя. «Тем лучше, — думает Люся. — Костя с Николкой останутся дома, а я пойду искать квартиру».

Еще не успел вскипеть чайник, как заревела проснувшаяся Машенька. Ее рев разбудил Николку и Костю. Николка тотчас вскочил и выбежал на улицу.

— Мама, дым! — закричал он радостно.

— Это не дым, а туман, — объяснила Люся, стоя у окна.

Костя, скорчившись под простыней, лежал на боку. У него было утомленное безразличное лицо с выступившей на щеках и на подбородке темной щетиной.

— Мы будем пить горячий чай, — сказала Люся. — Прямо сейчас. Чайник уже закипает.

Костя не выразил никакой радости, лежал все в той же жалкой позе, положив руки под щеку, и смотрел в стену пустыми глазами.

Люся присела перед ним на корточки.

— Костя, — встревоженно сказала она. — Ну что ты, Костя?

— Я? — Он как будто с трудом расклеил бледные губы. — Я — ничего.

— Подожди, я сегодня найду другую квартиру, — шепотом, чтобы не услышала хозяйка, пообещала Люся. — Найду такую, где нет маленьких ребят, и ты выспишься.

— Хозяйка обидится, — возразил Костя.

— Ну и пусть! Нельзя же весь отпуск без сна. Вставай! Попьем чаю, и я пойду.

И после чая Люся отправилась на поиски.

Она вернулась часа через полтора и принесла огромный арбуз. Такой великолепный арбуз несомненно был приобретен в ознаменование крупной удачи, да и горделивый Люсин вид говорил об успехе ее миссии. Она ожидала, что Костя с Николкой выбегут ей навстречу, будут радоваться арбузу, будут радоваться комнате, которую она нашла у одинокой (совершенно одинокой!) бабки на самом берегу моря, и уже заранее чувствовала себя героиней.