Отдых на свежем воздухе - [36]

Чампа разложил бумажки: «Ты-смерть-дело-конец-другой-человек. Человек-много-священное-письмо-понимать-дать-радость-ты». Святой расплакался, призрачные слезы стекали по татуированным щекам и исчезали, капая с подбородка. Он сложил ладони у груди лодочкой, поднял их повыше и протянул к Чампе, перевернув лодочку – древний жест благодарности и благословения. Потом он сложил книгу и опустил ее на лежанку, а рядом разложил бумажки: «Я-уходить-богиня-радость-ты-искать-я-дом-смерти-просьба». Чампа ответил: «Я-дать-обещание-ты». Призрак улыбнулся, поклонился паладину и растекся легким туманом в воздухе, а спустя полминуты и туман развеялся, стало даже существенно теплее.

Паладин задумчиво принялся собирать бумажки со знаками в стопку. Настоятельница раскрыла древнюю книгу на той стороне, где текст был записан куантепекским письмом:

– Как странно. Здесь ведь тоже похожие знаки есть, только проще.

– Рисуночное письмо придумали в Куантепеке тысячу лет назад, тогда же оно и к нам пришло, – Чампа показал ей один из листков со знаком «богиня». – Их жрецы поначалу хранили это мастерство в тайне и учили ему только избранных, но потом, когда Куантепек сделался богаче и сильнее, их царь решил, что для блага царства нужны грамотные подданные, и повелел жрецам учить письму всех. Тогда жрецы Пернатого Змея и создали простое письмо из двухсот значков, передавали ими не понятия, как в священном, а сочетания звуков – чтобы обычные люди, обучившись этому письму, все равно не могли сами читать священные тексты. Для чаматля это письмо не очень подходило – не все наши звуки им можно было передать. Но все равно, когда потребовалось перевести Откровение, Анжелико им воспользовался. Но объясниться на нем я с ним не смог бы – очень уж язык изменился за триста лет.

Он потер виски, вздохнул:

– Ну, что ж, дело я сделал. С вас, преосвященная, расписка и хороший ужин с ночлегом, очень уж утомительно это – с призраками общаться.

– Само собой, сеньор Ринальдо. И, раз уж мыльня теперь снова в нашем распоряжении, к ужину мы добавим и горячую ванну. Конечно, после того, как сестры и ученицы наконец-то помоются!

Паладин улыбнулся, потом погрустнел и добавил:

– Я от вас потом в мужской монастырь наведаюсь. Надо же найти могилу Анжелико и хоть часовню там соорудить, а то непорядок – наш первый святой, а на могиле его триста лет как никто поминальной службы не совершал…

На следующее утро Ринальдо, сев на мула, спустился сначала на перевал, потом поднялся на другую сторону Истласиуатль, где стоял мужской монастырь Калли Анжелико, основанный примерно лет через пятьдесят после его смерти, когда женщин-монахинь стало больше и было решено разделить монашескую общину на мужскую и женскую. Когда аббат мужского монастыря выслушал паладина, то пришел в ужас: как же так, ведь получается, монастырь чуть ли не на могиле святого стоит, а об этом до сих пор никто не знал! Пещерные кельи, в которых жила братия в первые годы существования монастыря, использовались до сих пор, но как склады. Настоятель приказал со складов всё повыносить, и монахи трудились целых два дня. Ринальдо вкалывал вместе с ними, и на третий день они добрались до самой дальней пещеры, где под слоем известки на стене обнаружилась древняя кладка, а за ней – маленький пещерный склеп с простым каменным саркофагом, а на саркофаге – грубый рельеф в виде аканта и надпись на старофартальском: «Здесь покоится Анжелико Истлаль Акатль, царский сын и первый святой этой земли».

Настоятель тут же распорядился внести свечи и поминальную жертвенную чашу, и пока он читал молитвы, а другие монахи пели Последний Псалом, Ринальдо сжег в чаше сначала стопку бумаги со знаками древнего письма, а потом – прядь своих волос, как и должен делать на поминальной службе родич покойного.

И когда развеялся в воздухе дым сожжения, а голоса монахов замолкли, паладин почувствовал радость и облегчение, и понял: душа Анжелико наконец-то ушла к богам и обрела покой.

Редкий случай

Недобрые вести о том, что в окрестностях сальмийского городка Гондомар завелся вампир, поначалу ширились только в виде досужей болтовни. Но когда экономку дона Мендосы нашли в персиковом саду мертвую со следами острых тонких клыков на шее, то болтовня резко перестала быть досужей, а дон Мендоса объявил о большой награде тому, кто упокоит мерзкую нежить. Несколько молодых кабальерос было попытались, но вампир убил одного из них, второму разорвал лицо и выцарапал глаза, а третьему порвал шею и тот чуть не истек кровью, и теперь лежал в беспамятстве в лечебнице при местной Обители Мастера. Так что градоначальник Гондомара отправил сообщение в Коруньясскую канцелярию Паладинского Корпуса. Там думали недолго и отрядили на это дело странствующего паладина Карлеса Туриби. Тот провел в окрестностях Гондомара целую неделю, выискивая вампирье логово, но так ничего и не нашел. А вампир словно издевался: никак себя не проявлял, словно сквозь землю провалился. Паладин Карлес всех, кто хоть что-то знал или видел, расспросил, даже покалеченного кабальеро. Но толку не было: кабальеро не успел ничего разглядеть, тварь подскочила к нему сзади и сразу вцепилась когтями в лицо, а остальные самое большее что видели, так только тень – уродливую, горбатую, с лысой башкой и перепончатыми крыльями. Паладин Карлес вернулся в Корунью с отчетом: мол, ничего не нашел, но на всякий случай вместе с гондомарскими священниками освятили все окрестные кладбища, а сам проверил все старые склепы и развалины. Этот отчет секретарь канцелярии, старший паладин Мануэло Дельгадо, подшил в большую папку, но сказал: