Отдых на свежем воздухе - [34]

Чампа вздохнул, потер лицо ладонями:

– М-м… Как бы нам с тобой объясниться… О. Я понял. Преосвященная… а попросите-ка кого-нибудь принести мне побольше бумаги, кисти и краски… Черная, синяя, красная, желтая и зеленая должны быть обязательно. М-м… и подушку какую-нибудь с циновкой, потому что я тут надолго засяду. Так что вы, если у вас есть другие дела, вполне можете заняться ими. Все равно мне не меньше двух часов понадобится, если не больше…

Настоятельница позвала кого-то, и вскоре в мыльню внесли толстую циновку из волокон агавы, войлочную подушку, большую пачку бумаги и ящичек с красками. Сама присела рядом на край каменной ванны – очень ей было любопытно, как паладин будет с призраком объясняться. Ринальдо положил циновку и подушку на пол возле длинной кирпичной лежанки, уселся на подушку и принялся за дело. Каждый лист бумаги он ножом нарезал на четыре квадрата, всего получилось двести листков. На каждом выписал по знаку древнего священного письма. Очень при этом надеясь, что, если его догадка насчет личности призрака правильная, то он просто обязан знать это древнее письмо. А то ведь бывало, что самых младших сыновей царского рода могли и не учить тайному знанию, ведь обычно их предназначали в жертву Уицилю-Пототлю, покровителю царей.

Призрак, похоже, понял, что паладин пытается с ним объясниться, и сновал вокруг него, то и дело пролетая сквозь стену и высовываясь из нее. Чампа старался выписывать разноцветные знаки-рисунки покрупнее, заполняя почти весь листочек каждым из них – знал, что призраки материальное видят довольно неважно, словно сквозь туман. Знаков, вообще-то, было намного больше, но Чампа решил ограничиться минимумом, выбрав те, что могли бы ему пригодиться в общении с призраком. Рисовать три тысячи с лишним было бы чересчур. Да и незачем – не философско-теологическую же дискуссию он с призраком вести будет. Зато некоторые самые употребительные знаки он написал дважды.

Закончив наконец рисовать, паладин встал, потянулся, размялся и разложил по лежанке в ряд несколько листочков, составив предложение из знаков: «Ты-знание-священное-письмо-вопрос»

Призрак вгляделся в бумажки, потом радостно закивал, поднял в воздух несколько листочков и рассыпал их на лежанку. Бумажки легли криво, но все-таки составились в две фразы: «Ты-иметь-лицо-знак-царь» и «Отец-ты-кровь-имя-вопрос». На этот вопрос Ринальдо ответил вслух:

– Клемент Чампа.

Призрак опять обрадовался, переворошил бумажки и принялся выкладывать из них фразу за фразой: «Ты-иметь-знание. Ты-я-помощь. Белый-Тростник. Я-делать-священное-письмо-дом-богиня-здесь. Смерть-приходить-быстро-сердце. Я-смерть-здесь. Делать-священное-письмо-конец-отрицание. Я-иметь-долг-дело-конец-обещание-дать-богиня».

Паладин почесал висок и задумался. Его догадка оказалась верной – это был именно Анжелико Акатль, ведь его чаматланское языческое имя изначально было Истлаль Акатль, то есть Белый Тростник. Как член царского рода, Истлаль Акатль не имел родового имени, потому оставил в его качестве имя, полученное при рождении – то есть Акатль. Но почему тогда то, что сказал Анжелико о своей смерти, не сходится с тем, что написано в его житии? Ринальдо смутно догадывался, но надо было уточнить у самого призрака.

Чампа собрал бумажки и выложил: «Ты-дом-смерть-иметь-место-вопрос». Домом смерти по традиции называли родовые склепы, но для отдельной могилы такое определение тоже годилось.

Призрак загрустил, что выразилось в невнятных стенаниях, потом перемешал бумажки и ответил: «Я-иметь-дом-смерть-дом-жрец-мужчина-гора-здесь-север. Я-дом-смерть-тайна-гора-внутри. Жрец-хотеть-хранить-тайна-я-смерть. Жрец-говорить-человек-много-я-уходить-священное-письмо-учить-другой-человек-много-далеко».

– Понятно, ­– пробормотал Чампа и тяжко вздохнул. Обернулся к настоятельнице, все так же сидевшей на краю каменной ванны:

– Как я и догадывался, это Анжелико Акатль, преосвященная.

– Не может быть… – Маурисия вгляделась в призрака. – На лик в его житии не похож…

– Конечно, не похож, – паладин собрал бумажки в стопку. – Тогда были еще очень сильны старые обычаи, а по ним делать изображения людей царской крови нельзя. Только словесные описания… Вот и не стали рисовать Анжелико как есть, изобразили очень условно. Но интересно другое. Он умер здесь, когда работал в скриптории над переводом Откровения на чаматланский. Умер от сердечного приступа, как я понял, и перевод закончить не успел. А настоятель монастыря, чтобы не пошатнулась тогда еще некрепкая здесь Вера, не стал разглашать его такую негероическую смерть. Анжелико тайно похоронили в пещере с северной стороны горы, там, где сейчас мужской монастырь, а публично сообщили, будто он ушел проповедовать язычникам и там и погиб.

– Глупо это было, так поступать, – покачала головой настоятельница, с сочувствием глядя на призрака. – Немало святых окончили свои дни, как вы выразились, негероической смертью. Святыми от этого они быть не перестают.

– В поступке настоятеля был смысл, – Ринальдо начал раскладывать листочки, чтобы задать призраку следующий вопрос. – Для чаматланца тех времен это было очень важно – какой смертью умер великий человек. Бывало, что если царь умирал внезапно, народу все равно объявляли, что он, к примеру, сразился с чудовищем на охоте и погиб от ран. Многие цари и царские сыновья, если чувствовали близкую смерть, предпочитали подняться на вершину Огненной Горы и броситься в лавовое озеро, лишь бы не умирать в своей постели.