Отдельное требование - [59]
— Каким спортом вы занимаетесь? — Стрепетов держал в руках удостоверение общества «Динамо».
— Стрельбой, — внятно сказал Савелов и в лицо обернувшемуся Стрепетову добавил: — Из пистолета.
«Обрадовал!»
— Из какого?
— Севрюгина, Р-4.
Стрепетов помедлил.
— А из «вальтера» не приходилось? Из «вальтера» выпуска тридцать восьмого года?
— А чем он отличается от других?
— Из пистолетов такого калибра только у «вальтера» тридцать восьмого года гильза выбрасывается влево.
Глаза их встретились. Савелов первым отвел свои, усмехнулся непослушными губами.
— Буду знать...
— И метко стреляете? — горько злясь, спросил Стрепетов.
— Метко. На дне ящика, в котором вы роетесь, лежат грамоты.
— Так... Если меткий стрелок с тридцати четырех шагов метит в человека и попадает в ногу, значит ли это, что он промазал?
Савелов замер. Вопрос вонзался в него все глубже и глубже; ни одна стрепетовская фраза еще не проникала так глубоко. И вот он дошел, куда ему следовало дойти, и обрушил что-то у парня в душе.
— Нет, — сказал Савелов порывисто, — нет! Меткий стрелок, если он попал в ногу, попал туда, куда целил.
«Ладно, допустим, я поверю, что не хотел убить. Но как мы с тобой будем это доказывать?»
За спиной Стрепетова раздался всхлип. Соседка что-то уловила женским чутьем. «Петенька!» — жалобно и недоуменно прошептала она, прижимая полный кулачок к груди.
— Гражданка понятая, прошу прекратить! — сказал от двери пожилой участковый. — Вы мешаете нормальному проведению следствия!
Соседка притихла.
Остались книжные полки. На одной — сплошные учебники. Придется потрясти. Стоп, какая-то записка.
«Нинок, правильно ли я запеленговал сигнал бедствия? Теорема доказывается так...»
Неотправленная шпаргалка: формулы, чертежи.
«Теорема доказывается так...»
Хорошо иметь дело с цифрами, они не плачут. А как доказывается моя теорема?..
Здесь кто? Сельвинский, Маяковский, Есенин. Н-да... Ишь ты, даже Вудворт. Кто-то у меня зажилил «Хлеба и зрелищ»; вспомнить бы, кто? Ремарк. Может быть, все-таки не Савелов стрелял? Ведь он не признался прямо. Он ничего больше не сказал с тех пор, как понял, что вызвал я его дуриком, просто так... Александр Грин. Еще и Грин. О дьявол, как бы мне хотелось ошибиться!
Это что?! Старый словарь иностранных слов. Все страницы склеены, а в середине от корки до корки вырезано прямоугольное гнездо. Открываешь книгу, а там — вроде коробки. «Вальтер» здесь поместился бы. Здесь он, видно, и помещался. Начитался шпионских книжек, сукин сын!»
— Что это?
— Давно вырезал. Лет десять назад.
— Зачем?
— Держал там то, что никому не надо было видеть.
«Нахал! И какого черта я за него переживаю?»
— Скажите, меткий стрелок... Как может человек, читающий «Про это» и «Корабли в Лиссе», пойти на преступление?
Савелов вскинул голову.
— Может, — сказал он. — Если человек не считает это преступлением... если знает, что прав.
— Понятие преступления сформулировано в законе. Тут нечего считать или не считать.
— В законе — да. Но есть случаи... — Он с трудом подбирал слова. — Бывают такие случаи, когда человек... люди должны разобраться сами. Почему закон становится между людьми, если его не просят?!
— Око за око, кровная месть в третьем колене, есть оскорбления, которые смываются только кровью... из этой серии, да? — Стрепетов старался сдержаться. — Не кажется ли вам, Савелов, что в наше время это несерьезно. Корсиканская мораль в век месткомов и товарищеских судов!
— Ах, несерьезно?..
— А вы отдаете себе отчет в том, ч т о вы спрашиваете?! Человек берет пистолет и разрешает свои отношения с другим человеком при помощи пули. И вы спрашиваете, по какому праву общество вмешивается? Очнитесь!
Савелов нервно потрогал рукой опухшую щеку и промолчал...
— Прошу без моего ведома никуда из города не выезжать, — сухо сказал Стрепетов. — Я вас вызову.
Было утро, среда, и Стрепетов поднимался по лестнице в райотдел. Он думал о том, что предстоит неприятный разговор с Головкиным. Сейчас он постучится в кабинет начальника следственной части, и тот оторвет от бумаг сухое лицо с очень высоким лбом, маленьким острым подбородком и светлыми немигающими глазами, бесстрастно глядящими из-под густых с проседью бровей. «Итак?» — скажет он.
Сверху послышались шаги и голоса. Головкин спускался навстречу с начальником ОБХСС.
«Прямо-таки каменный гость», — мелькнуло у Стрепетова при виде монументальной фигуры, подчеркнуто прямо, почти торжественно нисходившей по ступеням. Не поворачивая головы к пухленькому майору, скакавшему рядом, Головкин размеренно говорил:
— Нужно понимать, что увеличение числа хозяйственных дел доказывает не рост преступности, а увеличение раскрываемости. По угрозыску преступления регистрируются по мере совершения, и там картина ясна. У вас же, пока правонарушение не раскрыто, его как бы не существует. Если вы боитесь, я сам скажу на комиссии, что тянуться по ОБХСС за благополучной цифрой — глупо...
— Здравия желаю! — бодро отчеканил Стрепетов, надеясь проскочить мимо.
— Здравствуйте, Алексей Станиславович. — Головкин остановился. — Поскольку до истечения семидесяти двух часов осталось одиннадцать минут и я не думаю, чтобы они принципиально изменили положение, готов услышать о ваших успехах. Дело раскрыто?
На городской свалке обнаружены факты махинаций с цветными металлами, незаконно вывезенными с одного из заводов. Доказательств мало. Заведующий свалкой — крепкий орешек. Старшему следователю Знаменскому предстоит долгая и кропотливая работа. Но неожиданное обвинение «доведение человека до самоубийства» оставляет Пал Палыча не у дел...
Совсем недавно страна замирала у телевизоров, когда на экране появлялись новые серии цикла «Следствие ведут знатоки». По их мотивам Ольга и Александр Лавровы создали ряд повестей, написанных хорошей, легко читаемой прозой. Благодаря этому читатель может сегодня вспомнить популярных героев и вновь окунуться в хитросплетения старых следственных дел, которые вели знатоки.
Следователи и подпольные перекупщики золота, изощренные преступники и талантливые сыщики, беглые заключенные и проницательные эксперты — таковы персонажи остросюжетных повестей О. и А.Лавровых. Известные мастера жанра использовали в этом сборнике мотивы сверхпопулярного телесериала «Следствие ведут ЗнаТоКи»....В подъезде "хрущевки" смертельно ранен мужчина, недавно вернувшийся из колонии. Что может связывать этого человека с талантливым студентом-художником и его младшим братом? И как заставить ребят поверить следствию?
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А.В. Тимма.Франц Хартман и Ангелина Виннер, подстроившие автокатастрофу, в которой погиб хозяин «Империи» Владимир Кирсанов, намерены идти до конца. Теперь они замышляют убийство его жены Ольги и несовершеннолетнего сына Вани, наследника «трона». Волею случая Лавру суждено сыграть роль доброго ангела в судьбе женщины и ребенка.
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А. В. Тимма.Конкуренты хозяина «Империи» Владимира Кирсанова подстроили автокатастрофу. Он гибнет, а его жена Ольга чудом остается жива. Пока она лежит в коме, адвокат Ангелина Виннер и бывший компаньон погибшего Андрей Семирядин пытаются завладеть наследством Кирсанова. Но его сын Ваня прерывает учебу в Лондоне и с помощью «сладкой парочки», музыкального Санчо и неувядающей Клавдии, возвращается на Родину, чтобы продолжить дело отца.
Обстоятельный и дотошный инспектор амстердамской полиции Ван дер Вальк расследует странное убийство домохозяйки («Ать-два!»). Героям известного автора детективов предстоят жестокие испытания, прежде чем справедливость восторжествует.
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А.В. Тимма. На страницах романа вы встретитесь со старыми знакомыми, полюбившимися вам по сериалу «NEXT», — благородным и великодушным Лавром, его сыном Федором, добродушным весельчаком Санчо и решительной Клавдией. Увлекательное повествование вводит в мир героев, полный настоящих рыцарских подвигов и романтических приключений.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».