Отдельное требование - [61]

— Васька Хромов у твоего потерпевшего и скрывался до воскресенья. А познакомились они давненько. Ковров был свидетелем по делу Хромова, когда тот судился за бандитизм. Сомнительным таким свидетелем, на грани соучастия.

— Где он теперь?

— Поищем — найдем...

— Но Савелов? Что могло их свести?!

— Не знаю. На Савелова компры никакой. Пожалуй... я бы на твоем месте не искал ничего сложного.

— Да... — машинально сказал Стрепетов. — Да, спасибо.

* * *

Головкин разделался с комиссией к концу недели. Он потребовал к себе Стрепетова; и тот пошел, неся тонкую папочку, на которой Ада Васильевна, энергичная дама из канцелярии, твердо вывела:

«Дело по факту огнестрельного ранения гр-на Коврова Г. Д.»

Слова «по факту» были подчеркнуты жирной волнистой чертой, долженствующей напоминать следователю о серьезности положения. Ибо «по факту» (в противоположность формуле «по обвинению») означало, что дело не раскрыто, и в каждой сводке в графе «Нераскрытые особо опасные преступления» стоит пренеприятная единица. Если Стрепетов, задумавшись, долго смотрел на папку, волнистая черта змеей сползала с картона и обвивалась вокруг Петьки Савелова плотными тугими кольцами...

Головкин молча читал дело. Зная там каждую бумажку в лицо, Стрепетов наблюдал, как он реагирует на перипетии следствия. Допрос Коврова в больнице. Дошел до середины, перевернул обратно, заглянул в анкету, что это за зверь, что так петляет? Показания Савелова. Изучает пристально, с легким недоумением. Протокол обыска открыл прямо там, где написано «при обыске изъято». Рапорт Нефедова. Удовлетворенное хмыканье: вот оно что! ...Дочитал, заглянул в начало и конец папки, что-то ища.

— Савелова для опознания потерпевшему не предъявляли?

Только не забывать, что они смотрят на вещи по-разному. Не проявлять никакого волнения. Беспристрастность и хладнокровие — вот вывеска, под которой он принес в этот кабинет острое желание спасти парня.

— Потерпевший указывает другие приметы, — осторожно сказал Стрепетов.

— Ну! — Головкин сделал пренебрежительный жест в сторону папки. — Теперь, когда он увидит стрелявшего в ваших руках, он, весьма вероятно, сделает вывод, что лгать бессмысленно.

— Видите ли, Аркадий Аркадьевич...

— Вижу, — прервал Головкин. — После рапорта Нефедова дело на точке замерзания.

— У меня было много работы в эти дни, — прикрылся Стрепетов. — Но я наводил справки о Савелове: созванивался с его знакомыми, сослуживцами, товарищами по институту. Если понадобится, можно вызвать их и запротоколировать показания. Они целиком в пользу Савелова и опровергают наличие каких-то прежних связей между ним и потерпевшим или Хромовым. Из этого я делаю вывод...

«Не торопись, не захлебывайся!»

— Из этого я делаю вывод, что встреча в переулке была случайной. И безусловно, она носила характер нападения на Савелова. Может быть, его хотели ограбить, может, пристали из хулиганских побуждений. Так или иначе, парня жестоко избили.

— Не логичнее ли, предположить, что он все-таки ждал такой встречи? Иначе с какой целью он обзаводился оружием?

— Он не обзаводился им, Аркадий Аркадьевич! Я уверен, это пистолет отца, память. Отец привез его с фронта, как многие тогда, и вскоре умер дома.

— Допустим. Но Савелов ходил с ним в кармане.

— Нет, Аркадий Аркадьевич, не было у него с собой пистолета, а то он стрелял бы раньше! Его избили, и тогда он бросился домой — это в двух шагах — и с пистолетом догнал Коврова и Хромова, когда те отошли уже довольно далеко.

— Вы рассказываете так картинно, будто видели все в театре, — усмехнулся Головкин тонкими губами. И, помолчав, вдруг спросил: — Мучаетесь?

Стрепетов растерянно прикусил губу.

— А вы полагали, что для избавления вас от мук душевных жизнь всегда будет поставлять вам антипатичных преступников и обаятельных потерпевших? Случается и помучиться, исполняя свой долг. Я бы сказал, что следователь, который испытывает от своей работы сплошное удовольствие, больной человек. Хуже: опасный человек. Мучаетесь — и прекрасно!... Итак, почему вы тянете с опознанием?

— Я считаю, что версия с покушением на убийство отпадает автоматически, — не отвечая, гнул свое Стрепетов. — Единственное, о чем можно говорить всерьез, — это превышение пределов необходимой обороны.

— И незаконное хранение оружия.

— Да. Но и то и другое с оговоркой. Конечно, по букве закона Савелов виноват...

— Что?!

Головкин выпрямился за столом, длинный, сухой, не человек — олицетворение.

— Зарубите себе на носу, Стрепетов, — закон свят, закон един, и нельзя делить его на дух и букву!

«Вот тебе и раз! Завелся с пол-оборота!»

— Законом нельзя управлять, как лошадью, — немножко туда, немножко сюда! Закон или есть, или его нет. И может быть только один способ обращения с законом — его неукоснительное исполнение! Этому научила нас жизнь. Следователь должен верить, что, действуя строго по закону, он найдет самое безукоризненное и справедливое решение. Что бы ни происходило, кто бы ни стоял перед вами, вы обязаны поступать, как велит статья, буква, запятая закона! Неужели вы не понимаете, Стрепетов, насколько это важно для всех?!

— Я не предлагаю замять дело. Я не предлагаю нарушать закон! Просто надо дать Савелову время одуматься. Если сейчас, пока он не приперт к стене доказательствами, он сам придет с повинной... Аркадий Аркадьевич, ему девятнадцать лет! Он придет, я в него верю!.. Тогда в корне изменится ситуация на суде.