Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - [38]

Спустя считанные минуты он уже притормаживал у дверей «Самовара». Дарья демонстративно смотрела в окно, но пару раз всё-таки кинула на него украдкой любопытный и привычно жаркий взгляд. Но он уже не смотрел на неё. Дарья медленно выбиралась из машины, долго придерживая дверь, как бы ожидая чего-то, но он и не взглянул на неё, только нетерпеливо дёрнул плечом и что-то пробурчал. Ей ничего не оставалось, как покинуть машину. Тут же, ни на кого не глядя, он дал газ и развернулся в сторону Меирии.

Он не мог видеть, что к Дарье уже спешил некто и тихо прошипел: «Почему не задержала? Почему вас не оказалось там, на месте, куда ты должна была его привести? Почему хотя бы камеру не включила? А теперь, как я понимаю, и поссорились… Упустила «америкашку с летающей тарелкой»! — на что Дарья, залившись румянцем, виновато кивнула. — Теперь свищи ветра в поле… Как мы его теперь?.. Тоже мне ещё, Далила грёбанная…»

* * *

Возле дома, запирая машину, Ирми сунул руку в карман и наткнулся на клочок бумаги с написанным её почерком номером телефона, скатал его в трубочку и с ожесточением кинул в лужу на тротуаре.

Сердце тихо ныло, сухие глаза мучительно горели, как и всё лицо, а перед мысленным взором почему-то мелькнуло отчаянное выражение на лице Ренаны, ни намёка на укор, только горечь и отчаяние… Потом лица её братьев-близнецов и лицо Ноама…

* * *

Максим сидел у окна, уткнувшись в книгу. Увидев лихорадочно сухие, словно бы полные слёз синие глаза на горящем лице Ирми, он всё понял и не стал ни о чём спрашивать, решив, что друг ему когда-нибудь сам расскажет, что с ним произошло.

Не глядя на Максима, Ирми тут же, не переодеваясь в домашнюю одежду, прошёл в душевую комнату и включил воду…

Выйдя из душевой сорок пять минут спустя, он, не глядя на друга, запинаясь, проговорил: «Через три дня мои родные прилетают, и мы с тобой переезжаем в Неве-Меирию.

Прости, что я тебе об этом вовремя не сказал, и тебе придётся очень быстро собрать пожитки…» — «Да ничего, Ирми! Главное, что твои приезжают, что мы перебираемся подальше от… Беседер… молчу-молчу… — и, почти без паузы: — А я, между прочим, кое-что тут ухватил. Мы же с Ноамом бились над обратным преобразованием!» Максим молча заваривал чай и накрывал на стол. Когда они уселись за маленький столик на кухне, он медленно и тихо заговорил: «Не хотел тебе раньше говорить…

Но эта «малина гойеров»…" — «А ты-то откуда это словечко знаешь?» — «Мне Зейфер сказал, пьяный был в стельку, как у нас говорят… — это выражение Максим произнёс по-русски и продолжил: — Он мне фактически признался, что они сюда подосланы и подсажены. Потому-то их и поместили в такие тепличные условия, потому-то их гиюр назвали экспериментальным. Их не к гиюру готовят, как я понял, а приобщают к… борьбе с антистримерами, как они нас назвали… Как видишь, я правильно угадал — неспроста Зейфуллина превратили в Зейфера!.. Вот только зачем ты… их человеку… э-э-э… про руллокат рассказал? Ведь они уже планы строят, как его в Россию поставлять и большие бабки на этом срубать… Надо что-то придумать, чтобы защитить твоего отца от Тумбеля… Опасный тип…» — «Ох, Макси, не надо сейчас об этом, мне и так… противно всё это… Сам себе противен…» — «Выпей стакан крепкого горячего чаю и иди спать… Но с мёдом, обязательно с мёдом!»

* * *

Спустя неделю Ирми сказал Бенци, что только что прибывшие родители и сестра хотят нанести визит Доронам, познакомиться с семьёй друзей их сына и брата, которая приняла в нём большое участие. Бенци, правда, предупредил: «Ты же знаешь, что мы давно перевезли Нехаму и малышей в Неве-Меирию к родителям Нехамы. Там полным ходом идёт ремонт, правда, гостей принять сможем. Только не обессудьте на некоторый беспорядок…» — «О чём вы говорите, Бенци!» — махнул рукою Ирми.

После произошедшего ему было трудно избавиться от чувства неловкости при беседе с Бенци, даже с Ноамом он чувствовал себя немного скованно.

В назначенный день в почти готовом салоне дома Ханани в Неве-Меирии появились высокий, представительный мистер Неэман, невысокая, с приятным улыбчивым лицом и такими же яркими синими, как у Ирми, глазами, миссис Неэман. С ними — симпатичная девушка, очень похожая на брата, только черты лица тоньше и мягче, выражение не такое озорное, но и более решительное. За ними застенчиво ступали Ирми и Максим.

Каким-то образом Ирми удалось быстренько представить своих родных Доронам и зашедшему к ним Гидону Левину. После этого он на негнущихся ногах направился к сидящей нахохлившись в уголке Ренане. Лицо его приняло виноватое выражение, он густо покраснел и смущённо пролепетал: «Ренана, шалом! Я очень по тебе соскучился!..» Ренана попыталась вскочить, убежать. Её пылающее лицо и огромные глаза, полные слёз, были красноречивее слов. Она пыталась что-то сказать, но не смогла и крепко закусила губу, чтобы не разреветься. Ирми сделал ещё шаг к ней и проговорил сдавленным голосом: «Прости, прости меня… Считай, что я был болен…

А теперь выздоравливаю… Прости… Вот и мои приехали, а твои переезжают, и ты тоже… со временем… и мы будем… рядом…» — быстро забормотал он и робко взял её руку в свою. Подошёл Максим, и Ирми, уже смелее, сказал: «Пошли, я хочу познакомить тебя с моими…» — «Не нужно… Я же маленькая девочка! Зачем меня с кем-то знакомить…» — она пыталась вырвать руку, но Ирми держал нежно, но крепко. — «Ну, Ренана, неужели ты никогда меня не простишь? Ну, пожалуйста…» — «Пошли, Ренана, — проговорил Максим ласково, едва касаясь её плеча. — Я хочу тебя познакомить с Челл… э-э-э… с Хели, это сестрёнка Ирми, очень хорошая девушка, врач-психотерапевт!» — и он покраснел. Ренана упрямо качала головой, стараясь не смотреть на Ирми.