Отчуждение - [9]
В октябре у нас в новоиспечённом классе появился ещё один ученик, мой тёзка. Он довольно бесцеремонно, самоуверенно и нагловато вёл себя со всеми без исключения, что у многих вызывало недоумение. Без конца что-то выдумывал, и выдавал свои фантазии за действительность. Ловко врал с ходу. Так в первую же минуту его внезапного обращения ко мне в такой манере, словно мы были друзьями с детства, я узнал о том, что он сидел в окопах в Абхазе, вылезал из горящего танка и поэтому не успел к началу учебного года…
В дальнейшем я и ещё несколько одноклассников собирались у него. Алексей был первым обладателем в то время компьютерной приставки Spectrum. Тусовки происходили и у меня дома. Я пытался наслаждать одноклассников своими музыкальными открытиями, но такая музыка не находила отклика в их сердцах. Кто-то даже воскликнул: «Тебе не может такая музыка нравиться! Она никому не может нравиться! Никто, кроме тебя, такое не слушает. Почему тебе не нравится то, что слушают ВСЕ?».
Как-то раз Алексей сжёг у меня кактус. Ему стало интересно, загорится он или нет. Загорелся. При этом он искренне недоумевал, когда другие люди были недовольны подобными выходками с его стороны. Так, например, он любил, спускаясь по лестнице от приятелей, позвонить в чужую дверь и убежать.
Однажды, гуляя, он развлекался тем, что шёл чуть вперёди нас, и как бы «случайно» сбивал прохожих, затем извинялся. Возле продуктового универмага он проделал такой трюк с крупногабаритной дамой, которая шла с двумя пакетами. Поравнявшись с ней, он не отошёл в сторону, а напротив – толкнул её плечом.
- Извините, - как ни в чём не бывало, в соответствии со своей задумкой, произнёс он.
- Я тебя сейчас извиню, скотина! – закричала она и побежала за ним.
Лёха испугался и пустился наутёк. Тётя за ним. Несмотря на большой вес, она показала такой мастер класс по бегу с ускорением, что Лёха едва унёс ноги. Но свои выходки не прекращал.
Например, однажды, когда пришла наша очередь дежурства (в классе был составлен график, согласно которому ученики во внеурочное время убирали кабинет), и мы шли в школу, Лёха увидел группу девчонок около здания, позирующих для коллективной фотографии. Не колеблясь ни секунды, он встроился в их ряды, сделав очень серьёзное лицо. Фотограф нажал на кнопку, и только после того, как запечатлел Лёху и девчонок, спросил: «А это кто?».
Впрочем, и с уборкой класса однажды вышла история.
Вместе с нами на дежурство отправился ещё один одноклассник. Мы взяли ключи у гардеробщицы, зашли в класс. И вместо того, чтобы убирать кабинет, стали носиться по партам, играть в «сифу» тряпкой для доски. Лёха перерыл все шкафы, пересмотрел тетради школьников для проверки, достал проектор… В общем, вместо уборки навели ещё больший бардак…
На следующей день, первым уроком была литература. На лице Ирины Юрьевны прослеживалась печать мрака и разочарованности в людях. Нас с Алексеем попросили встать. Больше половины урока мы стоя слушали:
- Сегодня с утра я проснулась с хорошим настроением. Но как только переступила порог кабинета – пришла в тихий ужас… Тот бардак, который оставили после себя дежурные (прозвучали наши фамилии), не лезет ни в какие рамки…
Мы с Алексеем нацепили маску «виноватых». Я украдкой косился в его сторону. Он тоже смотрел иногда на меня, и когда наши взгляды сталкивались, он с трудом подавлял улыбку.
- …Сегодняшний день эти ученики испортили не только мне, но и всему классу. Я надеюсь, что им сейчас стыдно…
Лёха опустил голову ниже. На перемене сказал, что с трудом держался, чтобы не засмеяться.
- …Такой поступок нельзя оставлять безнаказанным. Конечно, можно было бы заставить их убрать класс сегодня, и поставить вне очереди ещё раз. Но я решила, что этого будем мало…
На лице Лехи отразилась досада.
- …Истинное наказание – это утрата моего доверия к этим людям. И не только моего, а надеюсь – всего класса. Я не буду просить сегодня убирать их кабинет. Ни сегодня, ни завтра, ни на следующей неделе. С этого дня я не доверяю им уборку кабинета, и просто вычеркну их фамилии из графика дежурств! Это останется на их совести!
В этот момент Лёха от удивления поднял брови, и чуть было не присвистнул от такой новости. До самой отмены всех дежурств, нас так и не включили в список. И за весь период только один раз возмутился Миша, человек, который сыграл потом в моей жизни существенную роль.
- А почему я опять должен убирать? Я уже на прошлой неделе дежурил! - негодовал он.
- Потому что, Миша, сейчас многие болеют.
- Ну и что?! А вот они (имея в виду меня и Лёху) почему никогда не убирают?
- Они наказаны.
- Так накажите и меня тогда!
Впрочем, бунт индивидуальности, не поддержанный большинством, ни к чему не приводит. Хотя подобные выступления Миши происходили иногда.
Он в то время панковал. Дружил с металлистами и панками.
Он не признавал гуманитарные предметы, искренне возмущался на уроке литературы: «Зачем писать про каких-то людей, которых никогда не было?».
Был такой случай. Шёл урок химии. Как обычно, с опозданием на него заявился Лёха. Хотел пройти на своё место.
- Я тебе разрешила сесть? – спросила учительница.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
В 1000 и 1001 годах в геолого-исследовательских целях было произведено два ядерных взрыва мощностью 3,5 и 10 килотонн соответственно.
«Сталинград никуда не делся. Он жил в Волгограде на правах андеграунда (и Кустурица ни при чем). Город Иосифа не умер, а впал в анабиоз Мерлина или Артура. То тут, то там проступали следы и возникали звуки. Он спал, но он и боролся во сне: его радисты не прекращали работу, его полутелесные рыцари — боевики тайных фемов — приводили в исполнение приговоры, и добросовестный исследователь, знаток инициаций и мистерий, отыскал бы в криминальной газетной хронике закономерность. Сталинград спал и боролся. Его пробуждение — Белая Ротонда, Фонтан Дружбы, Музкомедия, Дом Офицеров, Планетарий.
«…Вообще-то я счастливый человек и прожила счастливую жизнь. Мне повезло с родителями – они были замечательными людьми, у меня были хорошие братья… Я узнала, что есть на свете любовь, и мне повезло в любви: я очень рано познакомилась со своим будущим и, как оказалось, единственным мужем. Мы прожили с ним долгую супружескую жизнь Мы вырастили двоих замечательных сыновей, вырастили внучку Машу… Конечно, за такое время бывало разное, но в конце концов, мы со всеми трудностями справились и доживаем свой век в мире и согласии…».
Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.