Отчуждение - [22]
- Два года ещё хуйня! Я вот уже 20 лет служу! И сам видишь, живём мы в таких же точно условиях, что и вы. И не возмущаемся. И тоже редко бываем дома, командир нас не отпускает. Только у нас ещё жёны и дети есть. И их кормить надо.
- По-вашему это нормальная жизнь?
- Это служба, академик! Но тебе этого, видимо, не понять.
- Дерьмо это, а не служба!
- Ай, что с тобой толку разговаривать! Ничего, скоро в казарме начнёте жить, дедушки тебе покажут службу. И не таких ломали!
Ежедневно мы въябывали по-чёрному, как проклятые рабы. Но самое худшее было - работа с дедами.
Одну неделю нас возили на уборку картошки в совхоз. Я ненароком вспомнил период во время учёбы после школы… Целый месяц я тогда занимался такой же работой, слушал музыку, но тот период казался теперь просто сказочным и волшебным, по сравнению с нынешним. Дедки и черпаки кричали: «Живее, быстрее!», подгоняли пинками. Они не хотели работать, считая, что им не положено по сроку службы, однако их тоже заставляли убирать картошку и морковку, отчего они злились ещё больше. Они считали, что мы, глядя на то, как они работают, обязаны вкалывать в четыре раза быстрее и больше. Так, когда «череп» стоял в грузовике, принимал вёдра с картошкой, крикнул мне:
- Ты чо? Одембелел? Так невысоко поднимаешь! Я чо, должен ещё нагибаться, чтобы принять у тебя ведро?! Совсем расслабились, душары!
Появлялся регулярно и подполковник в гражданском. Выделив для себя ещё при погрузке кирпичей тех, кто наиболее шустро и старательно грузил, он забирал их с собой. «Шустрые» поначалу радовались этому, потому что работали в отрыве от дедов. Увозил подполковник их к себе спозаранку на дачу, которую, собственно, они и строили ему, а привозил поздно вечером. При этом чем дальше, тем больше он наглел и требовал от них усердия и скорости. Даже не возил их на обед, привозя из столовой оставшуюся кашу и чай. Делал он это из одного соображения – как можно больше выжать из бесплатного, рабского солдатского труда. И не терял драгоценные минуты на перевозку их от дачи до части. Он даже не позволял им перекуривать, всё торопил. Держал их у себя до позднего вечера. Звонил в часть, и просил оставить порции в столовой. Пару раз еда заканчивалась до их приезда, и они, измотанные после работы, ложились спать на пустой желудок.
По сравнению с госпиталем и учебкой питание было скудное. То ли повара воровали, то ли снабжение недодавало а, скорее всего – всё вместе. Порции, порой, были буквально размазаны по тарелкам. Чувство голода, усталости и желания спать не покидало нас в течение всего дня. Из столовой мы выходили голодные, словно ничего не ели. А потом деды, отдавая по традиции масло, стали забирать у нас порции. Были случаи, когда кто-то из нас выходил на улицу, так и не поев.
- Виноградов, ко мне! – подзывал к себе один говнистый сержант солдата моего призыва, - расскажи мне, как ты живёшь?
- Лучше всех! – с готовностью отвечал тот.
- А почему ты такой дохлый урод? А?
Молчание.
- У тебя баба есть?
- Да.
- Пиздишь!
- Нет.
- И ты с ней гулял?
- Да.
- И где ты с ней гулял?
- По Невскому проспекту.
- А тебе не стыдно было, такому чму, гулять по Невскому? - произносил гопник-сержант, скривив противно своё ебло, и ударил Виноградова в грудь, а потом по лицу ладонью, - я тебя если на гражданке встречу, гуляющим по Питеру, отпизжу так, что ты больше никогда не захочешь позорить мой город своим появлением. Ты поэл меня?!!
В казарме была гитара. Я как-то раз взял её и стал что-то наигрывать. На меня обратили внимание.
- Чо, играть умеешь? Спой что-нибудь, чтобы душа развернулась, и снова свернулась.
Я спел Beatles “Yesterday”, потом ещё что-то из Боуи.
- Ты что, английский что ли знаешь? – спросил кто-то из дедов, - Пиздани-ка что-нибудь на английском.
- What do you want to hear from me? – спросил я.
- Ааа, ебать! - воскликнул он на радостях, - Ни хуя себе! А чо ты сказал? Переведи!
- Он сказал, что ты душара, - пошутил кто-то из соплеменников, и заржал над своим остроумием.
- Что ты хочешь услышать от меня, – перевёл я.
Один сослуживец моего призыва, недовольно глядел на меня и злобно произнёс: «А м е р и к а н е ц».
- Такие, как ты, - заявил он, - и продали Родину!
- Каким образом? – поинтересовался я.
- Таким что служить не хочешь, и песни поёшь американские.
- Битлз – англичане, - уточнил я.
- Какая разница? В этих песнях они обсирают Россию! Ты пользуешься тем, что мы не знаем, о чём ты поёшь, ну я то знаю…
- Да им, плевать, в общем-то, на Россию. Поют они совсем о другом.
- И тебе тоже плевать. Ты не патриот, раз поёшь такие песни.
Ему бесполезно было что-то доказывать. Я и не стал.
А во время вечерней прогулки деды придумали новую забаву:
- Американец, на английском песню за-пе-вай!
И я запел песню Дэвида Боуи:
Wake up you sleepy head
Put on some clothes, shake up your bed
Put another log on the fire for me
I've made some breakfast and coffee
I look out my window what do I see
crack in the sky and a hand reaching down to me
All the nightmares came today
And it looks as though they're here to stay
What are we coming to
No room for me, no fun for you
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.