Отчуждение - [23]

I think about a world to come

Where the books were found by the Golden ones

Written in pain, written in awe

By a puzzled man who questioned What we work here for

All the strangers came today

And it looks as though they're here to stay

Oh You Pretty Things (Oh You Pretty Things)

Don't you know you're driving your Mamas and Papas insane

Let me make it plain You gotta make way for the Homo Superior

Происходящее забавляло дедов. Уверен, ни до, ни после меня, ни в одной части Российской армии, не звучало ничего подобного. К концу песни даже выскочил дежурный по части, и стал орать: «Что тут за хуйня происходит? ! Вы чо, охуели такие песни петь?!! Если комбат узнает, он мне голову свернёт!»

У меня появились сторонники. Один из адекватных дедов, оказалось, знает Deep purple. Я исполнил фрагмент песни “Child in time”. В общем, теперь у меня появился свой покровитель. Когда ко мне кто-то доёбывался из черпаков, велел ему отстать от меня. Остальные относились нейтрально, за исключением ещё двух человек.

- Ты предатель Родины! – говорил мне один, - Были бы мы сейчас не в части, а на войне, я бы тебя лично пристрелил за такие песни и за нежелание служить. Нахуя ты вообще пошёл в армию?

- Можно подумать, у нас в армию набирают добровольцев…

- Таким, как ты в армии не место!

- Готов покинуть её хоть сегодня!

- Ты не патриот, - качал головой он, - из-за таких, как ты, Советский союз развалился.

Я не мог больше это слушать, схватил ведро и пошёл таскать воду для цемента…

На одном разводе, с утра, из строя вывели «слона». Оказалось, что ночью его поймали на полигоне, когда он воровал катушку с кабелем.

- Кто тебя послал?!! – орал комбат, выбивая ответ ударами по телу.

- Я сам пошёл! - упрямо твердил тот.

- Врёшь!!! Кто тебя отправил?! Фамилии назови!!!

Но тот так и не раскололся. Все в армии знают – стукачам долго не прожить в армии. Ярлык и репутация стукача – это самое позорное, и страшное клеймо, которое можно получить. Любой, даже самый задроченный дух в этой иерархии ставился выше. Какие к чёрту права человека, тем более в армии! Если остался живой и непокалеченный – уже счастье. А у стукача шанс остаться целым и невредимым ничтожно мал.

Из строя вывели ещё двух дембелей. Пытались выбить признание, что это они отправляли слонов воровать кабель. Те лишь ухмылялись в ответ. Всё равно двоим дали по году дисбата, поскольку ранее уличили в чём-то. Но это что-то произошло до нашего приезда.

А потом мы разгружали вагоны. Иногда до ночи. На улице с каждым днём становилось всё холоднее. Плац покрыла пожелтевшая листва. Из-за разбитого окна, в помещении было так же холодно, как на улице. Бетонные стены сохраняли и поддерживали низкую температуру. Туалет находился в казарме. Она закрывалась в 22 : 00. По нужде мы бегали в лес. Чумазые, с грязными руками, нечищеными зубами, усталые и голодные мы приползали в свой барак. Сил хватало только на то, чтобы снять сапоги. Прямо в грязных бушлатах ложились на кровать и засыпали мёртвым сном. Снились мне сладкие сны... беззаботные прогулки по городу в кругу панков, девушка Варя с красным ирокезом, концерты в клубах, друзья… Просыпался рано от дубака, весь околевший. Тело, казалось, онемело. После подъёма была зарядка, но теперь два человека назначали на подметание плаца. На руках появлялись трещины и царапины. Они гноились и не заживали. На лице и теле вскакивали фурункулы. На очках сломалась душка. Я записался в госпиталь к окулисту, чтобы он выписал новый рецепт для очков. Раны на руках кровоточили и в санчасти мне делали перевязку.

Однажды, во время очередной работы, один черпак меня подгонял:

- Живее работай, американец! Это тебе не на гитаре бренчать, и по-американски лабать.

- Вот-вот, - вмешавшись, подтвердил ещё один, старательно делающий кладку из кирпичей, - узнаешь, как копеечка зарабатывается.

Я проигнорировал замечания.

- Ты чо, не понял? Резче работай, кому сказал! - через минуту повторил первый.

- Да пошёл ты! – вырвалось у меня.

- Чо?! Чо ты сказал? Ты, душара, ты как со старшими разговариваешь? – взбесился он, затем подбежал ко мне, и несколько раз ударил ногой в грудную клетку. Вместо кирзовых сапог у него были берцы. Пара ударов сместилась в область сердца…

Вечером, часть дедов ехидничали, и прикалывались.

- Чо, духи тебя уже нахуй посылают? – обращался он к тому черепу.

- В казарму переедут - лично задрочу!

В октябре, по идее, у нас должна была закончиться командировка. Но что-то нам подсказывало – мы не вернёмся. Нас оставят служить здесь. Такая перспектива не радовала, хотя кто знает, что ожидало бы нас в других частях? Я успел наслушаться разных историй. Судя по рассказам, эта часть, по сравнению с некоторыми – виды палестины в волшебном фонаре. Здесь пока никого не убили, и никто не покончил с собой… Одному из прикомандированных удалось соскочить. У него умерла мать, и его вернули в учебку.

В конце сентября мы всё же переместились в общую казарму.

После отбоя из койки донёсся приказ, относящийся ко мне. Я подошёл.

- Подойди к (назвал фамилию дембеля) и скажи ему на английском языке, что любишь и хочешь его.