Отчаянное преследование - [3]

Трое сенаторов вдруг заговорили одновременно о свидетеле, которого они хотели вызвать в суд повесткой, и других подробностях предстоящих слушаний. Пола же между тем подошла ко мне:

— Привет, девятый мяч!

— Что такое девятый мяч, моя радость?

— Тот, что хуже восьмого. Ах да! Я знаю, ты мяч из восьмой секции.

— Любовь моя!

— Хочешь отвезти меня домой?

— Я мечтал бы свести тебя с ума.

— Я говорю о своей машине.

— В машине... Как угодно.

— Брось, я серьезно.

— Я тоже... Почему бы не отвезти тебя домой. Мы могли бы станцевать непристойный танец.

— Ох, Шелл, когда ты угомонишься? Какой еще непристойный танец?

— Для начала мы возьмем бутылочку виски...

— Нет, не возьмем.

— Затем поедем ко мне и поставим на граммофон несколько пластиночек с очаровательными непристойными танцами...

— Хватит!

— Хватит? Но мы даже не начали танцевать!

— И слава богу. Так ты отвезешь меня домой?

— Конечно, если Джесси Джеймс не возражает.

— Он разрешил мне уйти.

Пола взглянула на меня, ее влажные губы чуть приоткрылись.

Мы познакомились неделю назад, и у нас было уже два свидания. Поле двадцать четыре. Одинокая, веселая, она жила одна, и ей это нравилось. Оба раза составляя план действий, я предполагал (и это, кстати, доказывает, что я детектив, а не психолог), что мы поедем в мою квартиру в Голливуде, послушаем радио или совершим что-нибудь творческое, например приготовим спагетти. Однако дело кончалось тем, что я отвозил ее домой и, даже не приглашенный взглянуть на ее квартиру, ложился спать голодным. Тем не менее, я считал Полу очаровательной.

— А какая у тебя квартира? — поинтересовался я.

— Вся в красных и зеленых тонах, и повсюду разбросаны яркие вещи.

Это хороший фон для брюнетки. Высокая, длинноногая, томная, с густыми черными ресницами, высокими скулами и очень темными мерцающими глазами, Пола говорила весьма энергично, совсем не так, как можно было предположить, впервые услышав ее мягкий низкий голос. В речи и движениях этой девушки чувствовалась раскованность, а все вокруг нее выглядело мягким и темным.

— Пойдем отсюда, — сказала Пола.

Внезапно зазвонил один из двух телефонных аппаратов у дальней стены, Пола неторопливо направилась туда, подняла трубку, послушала и прикрыла ладонью микрофон:

— Некто Хэзел просит тебя позвонить какому-то Джорджу Стоуну в клуб «Мелоди». Хочешь поговорить с ней?

— Да.

Хэзел, девушка, работавшая на коммутаторе в Хэмилтон-Билдинг, где я устроил свой офис, сидела там допоздна.

Все трое мужчин за длинным столом прекратили разговор и следили за мной, пока я шел к телефону. Хэзел сказала мне, что в мой офис позвонил человек, назвавшийся Джорджем Стоуном. Он заявил, что должен поговорить со мной о чем-то очень важном, и оставил для меня номер телефона в клубе «Мелоди».

— Видимо, — продолжала Хэзел, — он принял меня за вашу секретаршу и, решив, что вы все еще в офисе, настаивал на немедленном разговоре. Я не сообщила ему, где вы.

— Джордж Стоун? Никогда не слышал о нем. Он объяснил, в чем дело?

— Нет. Сказал, что это важно, и все.

Поблагодарив Хэзел, я позвонил в клуб «Мелоди» и услышал грубый голос:

— Да?

— Это Шелл Скотт.

— Как раз вовремя. Я Стоун. Джордж Стоун. Вам знакомо мое имя?

— А я должен его знать?

— Узнаете, приятель, скоро узнаете. Скотт, это вы ведете расследование для комиссии по лоббированию, верно?

— Не только я.

На комиссию работали три местных детектива. Один из них — веселый молодой парень Джо Рул, временами сотрудничающий со мной.

Стоун откашлялся. Его голос звучал несколько невнятно, словно он хватил лишнего.

— А в чем дело? — осведомился я.

— Я тот, кто может сообщить все, что нужно. Весь механизм. От А до Я.

— Такие пустые слова мне случалось слышать и прежде.

— Не такие. Я вкалывал семь лет на самого большого проходимца в Калифорнии и готов отправить его на виселицу, если сам останусь на свободе. Понимаете?

Я все прекрасно понимал. Должно быть, это очередной сумасшедший, желающий поведать мне обычную историю о человеке, который мечтал выбраться со дна, кого-то скрутив и избежав правосудия.

— Неприкосновенность? — уточнил я.

— Именно. Стопроцентная.

— Подобный вариант маловероятен... И это не в моей компетенции.

— Но вы способны помочь. И только с вами я соглашусь разговаривать. Придете в клуб «Мелоди»?

— Да, но как вас найти?

— Я сам вас найду. Кстати, Скотт. Новости удивят вас. О них затрубят все газеты — отсюда и до Нью-Йорка. Не мешкайте. Приходите сразу. И никому не сообщайте об этом. Ладно?

— Договорились.

— Побыстрее. Кое-кому здесь я не нравлюсь и вряд ли сумею добиться их благосклонности.

Я положил трубку, не поверив его последним словам. Голос Стоуна не внушал расположения.

— Что там случилось, мистер Скотт? — осведомился председатель Бизли.

— Еще один парень, знающий ответы на все наши вопросы. Если это не вранье, то он, похоже, давно созрел для тюремной камеры. А получив стоящую информацию, мы сумеем помочь ему?

— Вы же знаете, — отозвался Бизли, — если он преступник, мы не сможем позволить ему избежать правосудия. — Сенатор помолчал. — Конечно, в наших силах оказать ему кое-какое содействие. Но это зависит от того, чем он располагает и в какой мере замешан во всем. Что он сообщил по телефону?