Отчаянное преследование - [2]

— Нет, мадам, — улыбнулся я. — Вы не совсем правы.

Девушка засмеялась и сообщила, что теперь и она, и бабушка знают об этом все. В обычное время я бы попытался держаться потверже и побыстрее перейти к делу, но этому воспрепятствовали большие зеленые глаза Зельмы, ее рыжие волосы и тонкое голубое платье. Она наконец перестала заливаться румянцем.

Я спросил Зельду о ее письме и о том, кто такой мистер Босс.

Она вынула листик из волос и уставилась на пальму.

Я повторил вопрос. Старушка тут же скрылась в кустах и на сей раз стала почти незаметна.

— Бабушка! — крикнула Зельма. — Немедленно вылезай оттуда.

— Не вылезу.

— Мадам, — вмешался я, — это же ваше письмо. Теперь, если вы...

— Я просто хотела немного пошутить с вами.

Я улыбнулся:

— Пошутить?

— Конечно, ведь я устаю от кроссвордов. Понятия не имею, кто такой мистер Босс, просто читала об этом в газетах.

— Вот оно что.

Я лелеял надежду, что никто не пройдет сейчас по улице и не заметит, как я беседую с кустами. В этом городе полно людей, которые уцепятся за это.

— Я написала много писем обо всем на свете, и не только вам. Вы же не сумасшедший, верно?

— Не... Нет, не сумасшедший. Но только не пишите больше писем, ладно?

— Не буду. А можно мне взять мое письмо?

— Боюсь, что нет. Оно должно храниться в архивах комиссии.

— Ну и бог с ним.

Зельма стояла в дверях в своем свободном голубом платье.

— Что ж, полагаю, больше мне нечего здесь делать, — заметил я.

— Вы могли бы снова позвонить в дверь.

— Вот именно. До свидания.

Направившись к своему «кадиллаку», припаркованному у края тротуара, я оглянулся. Снова позвонить в дверь? О чем это она говорила? Заперев дверь, Зельма ушла, и, возможно, слишком далеко. Что ж... Я сел в машину и поехал к центру. Зельма, конечно, хороша, но Пола куда красивее, да и с бабушкой ее я никогда не встречался.

Пола выполняла кое-какую секретарскую работу для комиссии, и я познакомился с ней, когда сам только начинал продвигаться в этой организации. Сейчас, когда я вернулся в административный центр, Пола сидела в большом конференц-зале с тремя сенаторами и писала под диктовку Бизли.

Взглянув на меня, она широко улыбнулась и тут же снова занялась стенографией. Все четверо сидели за большим столом красного дерева, но, похоже, собирались расходиться — ведь уже давно стемнело. Закончив диктовать, Бизли посмотрел на меня:

— Скотт! Нашел что-нибудь?

— Да. Один сообщил мне, что мы настраиваемся на его волну, другой предрек конец света и заставил меня ждать этого события вместе с ним. А еще я обнаружил старую леди, живущую в кустах.

— Скотт, сколько раз объяснять тебе, что дело обстоит очень серьезно? — возмутился Бизли.

Он делал мне выговор. Черт с ним!

— И человека со стеклянной головой, — добавил я. — В общем, не слишком полезного. Пожалуй, даже легкомысленного.

Судя по выражению лица Бизли, я собирался выхватить оружие. Мне почему-то казалось, что у него в кобурах два кольта. Должность Бизли называлась так: председатель сенатской комиссии по изысканию фактов лоббистской деятельности. Этот худощавый крепкий человек напоминал мне шерифа на Диком Западе, который немного расслабился, очистив город от бродяг и бандитов. Разумеется, он стрелял только им в спину. Бизли считался весьма компетентным, и меня отчасти восхищала его установка: «Давайте закончим эту работу и начнем следующую». Но Бизли был начисто лишен чувства юмора.

А вот Пола обладала превосходным чувством юмора. И многим другим тоже. Взглянув на меня, она пробормотала:

— Заставь вора ловить вора.

Я подмигнул ей и угрожающе выпучил глаза. Пола сделала вид, будто вот-вот упадет в обморок. Бизли, казалось, сейчас же выхватит оба кольта.

— Ближе к делу, — бросил я. — Сворачивайте работу — и по домам.

Губы Бизли зашевелились, но он не издал ни звука.

— Ты никогда еще не высказывал лучшей идеи, Шелл, — заметил Вайз.

— Увы, это моя единственная идея, — признался я. — Но завтра наступит новый день. И может случиться что-нибудь еще.

Себастьян Вайз. Это неправдоподобное имя принадлежало реальному человеку. Из трех сенаторов только он выглядел, говорил и действовал как актер, исполняющий главную роль в пьесе. Респектабельный, с волнистыми седыми волосами, выступающей челюстью и тренированным голосом, Вайз был из тех, кого парни в задней комнате обычно выдвигают в губернаторы. Через две минуты после нашего знакомства он начал обращаться ко мне по имени.

Бизли звал меня Скоттом или мистером Скоттом. Если бы у него была дочь и мне предстояло бы жениться на ней, что, впрочем, совершенно невероятно, поскольку в свои тридцать я все еще холостяк и едва ли изменю своим привычкам, так вот, Бизли и тогда продолжал бы называть меня «мистер Скотт».

Сенатор Картер вообще ни разу никак ко мне не обращался. Ему как-то не приходилось это делать. Эндрю Картер. Энди. Имена таких, как он, следует писать с маленькой буквы. Если подобные люди молчат и сохраняют невозмутимость, они превращаются в невидимое. Взять, к примеру, Себастьяна Вайза. Он крупный и экспансивный. Лестер Бизли — худощавый и крепкий. Энди же Картер — маленький, мягкий и вроде бы постоянно смущенный. Внешне этот выдающийся человек напоминал недопроявленную фотографию, однако интеллектом превосходил председателя, Вайза и меня, вместе взятых. Вот почему он занимает пост сенатора. Я вовсе не о характере, а его уме и поразительном голосе, совершенно не соответствующем его комплекции. Представьте себе дворняжку, лающую как сенбернар. Диапазон этого голоса простирался от рева океанских волн до шороха крыльев колибри. На радио он был бы королем, на телевидении — крестьянином. Я знал, что Картер несет ответственность за несколько самых важных законопроектов, представленных сенату. Коллеги-сенаторы высоко ценили его. Картер женат на бывшей манекенщице, и у них шестеро детей. Кто бы мог подумать!