Отчаянная - [23]
В минометной роте воевал лейтенант Терехин, голубоглазый светлоголовый крепыш. Увидит, бывало, Шура, как он, глядя на нее, улыбается, и станет ей тепло-тепло, будто лучик солнца проник в самое сердце. Долго она молчала, да разве выносишь в себе это тепло, которое, как свет, проливается в каждом взгляде, в каждом жесте, в каждой улыбке.
А время шло. Дивизия закрепилась на Днестровском плацдарме. Враг огрызался, переходил в контратаки. Здесь Шура узнала настоящий страх не за себя, а за него, голубоглазого минометчика.
Не выдержали наши танковых атак противника, отошли. Отошел и батальон, только вместе со всеми не оказалось Терехина.
Дрогнуло девичье сердце, но не сдалось, не разорвалось. Кто-то видел, как упал лейтенант, обливаясь кровью. Думали, погиб, не вынесли. Шура не поверила, пошла искать. Нашла, А вокруг снова немцы, они рыли окопы в молодом дубняке. Увидели девушку, склонившуюся над раненым русским офицером, подошли. Их было двое, рослых рыжих солдат. Шура, вооруженная двумя пистолетами, своим и лейтенантовым, выстрелила в упор сразу из обоих. Один немец ткнулся у самых ее ног, другой, раненый, пытался удрать. Девушка стреляла до тех пор, пока и тот не плюхнулся красным конопатым лицом в днестровскую землю.
Перевязала голову Терехина, потащила. Только не узнавал он ее, без памяти был. Выбилась девушка из сил, но ношу свою не бросила. Голова шла кругом, тупая боль сжимала сердце, а она все ползла и ползла, пока не подоспели на помощь свои.
Подоспели, да поздно. Терехин больше не дышал. Он смотрел в небо, и оно холодно и безразлично отражалось в его помутневших глазах.
Так и осталась любовь Шуры невысказанной, не узнанной никем. Надломилась было душа, да каждодневные заботы о людях, которые проливали кровь, помогли ей укрепить душу и волю. Только с тех пор в глубоких глазах Шуры притаилась какая-то мрачная тень: не то грусти, не то смертной тоски и боли, И то, что в Ане еще расцветало, набирало силу, тянулось к жизни и свету, в ней уже было похоронено там, на Днестровском плацдарме под кудрявым молодым дубком.
Сердцем чуяла Шура, что и Аня пережила что-то тяжелое. Не напрасно же просила в тот вечер сделать ей укол морфия. А теперь вот говорит: «Я счастливая!»
Значит, полегчало. Это хорошо. А кто ей помог? Конечно, те же солдаты…
— Помоги мне донести, — сказала Шура.
Аня собрала рассыпавшиеся пакеты и еще раз проговорила:
— Спасибо, Саня!
И обе девушки почувствовали, что с этой минуты стали подругами.
13
К вечеру все небо затянуло мутно-серой пеленой. Порывы ветра вздымали вихрящиеся столбы пыли. Над лесом кружились стрижи, пронзительно кричали галки. С каждым часом ветер крепчал, тучи опускались ниже. Солдаты на ходу раскатывали скатки шинелей, разворачивали плащ-палатки. В обозе испуганно фыркали кони, прядали ушами.
Ударил гром. Его раскаты, подобно артиллерийской канонаде, гулко прокатились до самого горизонта. Упали тяжелые дробины капель. И опять все стихло. Было похоже, что погода раздумала портиться и на несколько минут застыла в какой-то нерешительности. Но вот опять налетел ветер, и сразу стало темно. Вспышка молнии осветила качающиеся верхушки леса. И не успела молния погаснуть, как дрожащая стена ливня опустилась на землю.
Пашка накинул на голову угол плащ-палатки, чертыхнулся:
— Не было печали, так черти накачали.
— Размокропогодилась погодка! — щурясь от яркой вспышки, заметил Красильников.
Пашка промолчал. Вообще за последнее время он стал молчаливым и каким-то вялым. Помногу курил, в разговоры не вступал.
— громко декламировал сержант Крыжановский.
— Про товарищей — это верно, а вот про отступление… — Красильников покрутил головой.
— Не могу же заменить слова поэта. Как он написал, так я и читаю, — перекрывая шум дождя, крикнул Коля, и голос его сорвался.
— И все же заменить бы надо слово «отступали», — не сдавался сибиряк.
— Нашли о чем спорить, — буркнул Пашка, поправляя плащ-палатку.
— В споре рождается истина! — Коля картинно махнул рукой, словно этим жестом хотел сказать: «К черту погоду, когда в жизни так много интересных споров!»
— Эх, паря, — вздохнул Пашка, прислушиваясь к ударам сердца. «Стучи, выстукивай, трепыхайся… А она? Э-эх!»
Пашка любил мечтать. Его мечты непременно были связаны с красивыми девушками. Как сказочный принц, он похищал красавицу и увозил ее на необитаемый остров, где обязательно есть его собственный роскошный дворец. А сам, нарядившись в лохмотья или перекинув через плечо звериную шкуру, пел бы для нее, как Алехин, пока она не полюбит его, Пашку Воробьева, красивого парня и бесстрашного солдата. И та красавица, ни дать ни взять, должна походить на Аню Кирееву, прозванную в роте Отчаянной.
Но иногда мечталось по-другому: по-правдошнему, а не по-сказочному. Пусть Аня не любит его, но он совершает сногсшибательный подвиг — какой? — он не мог придумать; о нем пишут в центральных газетах, печатают портреты, где он выглядит красивым и очень серьезным, Потом награждают орденом Ленина и золотой медалью Героя. Дают месячный отпуск домой, и он, используя свой авторитет, берет с собой Аню. Они вместе задерживаются в Москве, посещают театры и Третьяковскую галерею, о которой так много он слышал от дяди-танкиста; люди указывают на него и спрашивают друг друга: «Кто этот молодой человек?» — «Вы не знаете гвардии лейтенанта Воробьева? Это же всемирно известный герой!» Ане становится очень стыдно, что раньше не любила его, но сейчас, конечно, она влюблена по уши. Пашка смеется и целует ее…
Повесть «Сто дней, сто ночей» посвящена героическому подвигу советского народа в годы Великой Отечественной войны.
Повесть «Девушки нашего полка» посвящена героическому подвигу советского народа в годы Великой Отечественной войны.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.