От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [53]
– Лети самолетом.
– Плохая метеосводка. Рискованно.
Я не стал говорить о сне. Он бы поднял меня на смех.
– Мне нужен самолет для съемок, а продюсер отказывается платить пилоту, – сказал я.
Хороший друг, Бурийо прилетел на самолете. Не успел он приземлиться, как мы узнали по радио о железнодорожной катастрофе. Головной вагон, в котором было его место, превратился в груду железа. В свое время это была одна из самых страшных катастроф на железнодорожном транспорте.
Клод Бурийо сказал Катрин, что я спас ему жизнь. На что она ответила:
– Вадим умеет предвидеть будущее, но не способен запомнить цвет моих любимых роз.
Марк Аллегре собирался снимать один из скетчей в фильме под названием «Парижанки». Его четыре новеллы иллюстрировали недостатки, достоинства и очарование парижанок разных возрастов и социального положения. Он попросил меня написать сценарий и диалоги своего скетча, в котором предстояло сниматься Катрин.
Мы искали ей партнера. Я предложил певца Джонни Холлидея, который так возмутил своими концертами консервативную публику и был распят критикой за то, что импортировал во Францию стиль Элвиса Пресли. Но ему наконец начали отдавать должное, и Марк Аллегре с продюсером поддержали идею снять пару Денев – Холлидей.
К счастью, мне нельзя отказать в изобретательности. И я убедил себя и оказался, по-видимому, прав, что их роман перед камерой получил продолжение за пределами студии. Мне куда сложнее принять полуложь или ложь, чем подозрение, что меня обманывают. В отличие от большинства мужчин и женщин я хочу знать все. После первого шока я могу обо всем забыть. И тогда легко иду на мировую. Именно сомнение отравляет своим ядом семейные отношения.
Однажды дома я спросил Катрин:
– Ты влюблена в него?
– Ты глупый, – ответила она. – Это просто хороший товарищ, не больше.
Такая формула всегда казалась мне весьма подозрительной.
Если Катрин ревновала, это было связано отнюдь не с женщинами или моими вечными опозданиями (я был неисправим, приходил в одиннадцать, когда меня ждали к ужину, и не раз являлся в пять утра после прогулки с друзьями). Ее возмущало и обижало мое поведение, моя манера вести себя с женщинами.
Катрин проявила массу терпения и понимания, видя мое пренебрежение к чужому времени и пристрастие к богемным замашкам. Но день ото дня ей становилось все труднее контролировать свое дурное настроение. Тогда я начинал ей лгать, чтобы избежать сцен и упреков, но это тоже не помогало.
Сколько раз журналисты и знакомые спрашивали меня: «Ну что такого нашли в вас Брижит Бардо, Катрин Денев и Джейн Фонда?»
По мнению одних, мои победы объяснялись подвигами в постели, по мнению других – я содействовал их успеху, третьи, наконец, видели во мне колдуна, способного завораживать женщин и подгонять их под свой идеал. Моя репутация вообще противоречива. Обо мне говорили, что я циничный манипулятор, ищущий наслаждений гедонист или, напротив, мужчина, которого всегда в конце концов бросали красивые и талантливые женщины, в которых он был влюблен. Мне так и не удалось вычленить из всего этого истину. Когда рассказываешь о себе, проявить объективность так же сложно, как заниматься самовосхвалением.
Отчего же, в таком случае, не дать слово самой Катрин? Я отыскал несколько интервью, в которых она была весьма откровенна.
«Жур де Франс», март 1967 года.
Вопрос: «Что вас больше всего привлекло в Вадиме?»
Ответ: «Его обаяние. Вот что больше всего нравится женщинам. Что-то неуловимое, что возникает, когда он улыбается, звук его голоса, ум… Шарм не зависит ни от красоты, ни от молодости. Мне представляется, что именно в этом истинная привлекательность мужчины».
Вопрос: «Какие моральные качества Вадима больше всего связывали вас с ним?»
Ответ: «Благородство. Я не имею в виду излишнюю склонность улаживать денежные проблемы друзей или родных, а внутреннее состояние души, которое склоняет его видеть в людях лишь хорошие стороны. Открытый для всех и всего, он для каждого всегда находит извинения. Вадим был бы ужасным председателем суда, придумывая смягчающие вину обстоятельства, или с закрытыми глазами оправдывая виновных… Я ничего не делаю без ведома Вадима, не выслушав его совета. Особенно в части моды. Он внушил мне любовь к таким цветам, как белый, черный, розовый и бежевый, к прямым юбкам и натуральному шелку».
«Мари-Клер», май 1963 года.
«Вадим – самый верный мужчина из всех, кого я знала. Люди улыбаются, когда я говорю это… Есть среди них такие, которые считают: „Бедняга Вадим, его всегда бросают женщины. Вот он их и побаивается“. Я знаю Вадима. Он никого не боится. Я даже не могу ответить, кто кого на самом деле бросал. Ведь можно бросить кого-то, делая все, чтобы вас бросили».
Катрин оказалась куда более тонким психологом, чем журналисты или те женщины, которые были в моей жизни до нее. Подозреваю, что сегодня она несколько изменила свое мнение обо мне. Но как удержаться от удовольствия вспомнить такие милые комплименты?
Никто (кроме семьи и друзей) не знал, что мы едва не поженились.
Несмотря на ее собственные высказывания о свободной любви, мнения людей на этот счет раздражали Катрин: «Вадим ведь женился на Брижит и Аннет. Почему бы ему не жениться на вас?» Появляясь у меня на съемке, Катрин играла роль молодой возлюбленной, пришедшей в гости.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.