От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [52]

– Я хочу ребенка, хочу ребенка, хочу ребенка.

Она часто говорила, что хочет стать матерью. В этот вечер я понял, что это не блажь молодой девушки. В ее страстном и нежном признании было нечто земное, напомнившее мне детские радости от кувыркания на траве в августовских горах Савойи. В ее словах было что-то горячее, необычайно человечное, именно то, что я теперь тщетно ищу во взгляде и отточенной лексике великой французской кинозвезды.

Я поцеловал ее немного короткие пальцы. Мне хотелось плакать. А я плачу лишь тогда, когда счастлив. Я думал о том, как не просто начинается ее карьера. Стать матерью на этом этапе ее жизни мне не казалось обязательным. Что с того! Ее устами говорила сама жизнь.

Катрин хотела ребенка.

20

Закончив сниматься в «Сатане», Катрин приехала ко мне в Париж. Она стала еще более заботиться о своих туалетах. На смену юбкам и блузкам пришли костюмы, напоминавшие стиль «Шанель». У нее появилась особая страсть к обуви. Не разоряясь на дорогих портных (на это у нас не было средств), она выработала свой собственный стиль одежды.

Перед тем как куда-то пойти, Катрин подолгу занималась прической и макияжем. Дома и среди друзей она чувствовала себя совершенно раскованной.

Катрин прекрасно заботилась о Натали, решительно держала руку на нашем кошельке и проявляла строгость с прислугой и гувернанткой. Подчас сама готовила еду, но никак не походила на синий чулок.

Перед посторонними она в любых обстоятельствах неизменно появлялась уравновешенной и умеющей владеть собой. Но и ей случалось переживать минуты крайней нервозности, чередовавшейся приступами ничем не оправданной ревности.

Катрин часто встречалась с сестрой Франсуазой и с родителями. Ее жизнь включала все составные элементы полного счастья. Но мне казалось, что ей чего-то не хватает. Не потому ли люди, даже обладающие всем, никогда не бывают полностью удовлетворены жизнью? Или, как писал ирландский поэт, чье имя я позабыл, «счастье – это вещь, которой нет и которая тем не менее в один прекрасный день исчезает».

Было ли у нее ощущение, что я недостаточно люблю ее? Возможно. Она часто попрекала меня нестабильностью.

Недавно я пересмотрел любительский фильм, снятый однажды в Сен-Тропе на узкой пленке. Катрин казалась счастливой, но ее взгляд подчас туманился каким-то страхом. В одном эпизоде она объясняла Натали, как гримируются под клоуна, в другом на вилле «Мандрага» она сидела с Брижит, которая учила ее играть на гитаре.

Я надеялся, что Катрин сумеет продолжать карьеру, не снимаясь у меня. Я не хотел, чтобы о ней говорили, как об Аннет: «Ее сделал Роже Вадим. Без него она бы…» и т. д. Я был уверен, что она будет счастлива доказать всем, что способна преуспеть и без моей помощи.

Но фильм «Сатана там правит бал» не распахнул перед ней двери студий. А так как у нее не было других предложений, я решил дать ей роль в моем новом фильме «Порок и добродетель», на который уже были приглашены такие «звезды», как Анни Жирардо и Робер Оссейн. На Катрин, стало быть, не ложилась ответственность за судьбу картины. Но у нее тем не менее была важная роль, а кроме того, она могла рассчитывать на помощь режиссера, умеющего работать с дебютантами.

Сюжет был построен на теме, близкой маркизу де Саду. В нем рассказывалась история двух сестер, одна из которых воплощала порок, а другая – добродетель. У порока жизнь была полна славы наслаждений, у добродетели – обид и невообразимых страданий. В конце фильма «порок» погибает, а «добродетель» торжествует.

Действие разворачивалось в Европе во время нацистской оккупации. Это не был реалистический фильм, он снимался в очень вычурном стиле.

Во время съемок мне открылась еще одна черта характера Катрин. На съемочной площадке она вела себя как профессионал и проявляла особую требовательность к техническому персоналу – гримерам, парикмахерам и ассистентам. О ней довольно несправедливо говорили: «Уже воображает себя „звездой“».

Со мной Катрин была послушна. Но умела доказывать свою правоту. Я-то считаю это достоинством, но проявилось оно, видимо, слишком рано и довольно бурно.

Съемки в центре Перигора-Суйаке прошли в приятной обстановке и весьма оживленно. Нас окружали друзья: Жан-Мишель Лакор, Серж Маркан, Поль Жегофф, игравший садиста-эсэсовца, заколотого одной из его жертв, Робер Оссейн. Дюжина молоденьких актрис, одна другой краше, вызывали каждую ночь недоразумения, придавая атмосфере праздника новые краски. Несмотря на искушение, я оставался верен Катрин.

Она же рано ложилась спать и редко участвовала в наших вечеринках. Это меня удивляло, ибо она любила развлечения. Катрин очень серьезно относилась к своей профессии.

Однажды мне приснился сон, что мой друг Клод Бурийо погиб во время железнодорожной катастрофы в туннеле. Катрин не верила в предзнаменования (может быть, от страха) и сказала, что сон отмечен простейшей фрейдовской символикой.

На другой день я получил от Клода телеграмму: «Приеду субботу тчк Держите трюфеля тепле тчк Обнимаю». Я позвонил ему и попросил не ехать поездом.

– Я уже заказал билет, – ответил он.

У Бурийо был самолет марки «Сессна».