От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [22]

Курт Юргенс принял нас с обычной вежливостью и радушием в своей роскошной баварской вилле рядом с озером в нескольких километрах от Мюнхена.

Он только что подписал крупный контракт с одной из голливудских компаний, но собирался в Калифорнию лишь летом.

– Я прочитаю рукопись вечером, – пообещал он. – Если соглашусь, то сумею вам выделить четыре недели в мае.

На другой день он позвонил и сказал, что согласен.

– Видишь, бывают чудеса на свете. В них надо только верить и провоцировать. Таким даром обладают далеко не многие.

Во время съемок в Ницце я спросил Курта, почему он согласился на второстепенную роль у режиссера-дебютанта после работы у мэтров мирового кино.

– По многим причинам, – ответил он. – Во-первых, из-за сценария. Его новая, весьма отличная от всего того, что мне предлагают, интонация. Разумеется, из-за участия Брижит Бардо. Она меня интригует, мне никак не удается ее разгадать. Я бы хотел приглядеться к этому феномену поближе. Наконец, тандем Леви-Вадим. У меня ощущение, что он наделает много шума. Вот мне и показалось забавным оказаться в этой картине.

10

Ласковый утренний свет проникал через шторы. Я смотрел на спящую Брижит. Во сне губы ее набухли, длинные золотистого цвета волосы разметались по подушке, напоминая морские водоросли, покачивающиеся на волнах. Все это придавало ее лицу детскую невинность.

– Когда ты смотришь на спящего и слезы счастья застилают твои глаза, значит, ты любишь по-настоящему, – говорила Брижит.

Люблю ли я ее по-прежнему? – спрашивал я себя. Ответ был – «да». Но это была совсем другая любовь. Я любил ее, как дочь, как ребенка, которого надо защищать. Было бы странно жить вдвоем, соблюдая все обычные супружеские ритуалы, зная, что конец пути за следующим поворотом. Случалось ли вам утром проснуться, вспоминая сон, и, закрыв глаза, желать увидеть его продолжение? Такие вот приблизительно чувства я испытывал тогда.

Я отправился на кухню приготовить завтрак. Выдавить апельсины, заварить чай и сделать тосты с маслом.

Когда я вернулся в комнату, Брижит открыла глаза, разбуженная шершавым языком нашего кокера Клоуна, лизавшего ей лицо. Он проявлял куда меньшее уважение к ее отдыху, чем я. Присев на постель, я поставил на покрывало поднос.

– О, как это мило с твоей стороны! – произнесла она.

Брижит выпила сок и с удовольствием набросилась на тосты. Я никогда не видел, чтобы она беспокоилась о своей талии. Голодная, она ела сколько хотела. Ей были неведомы муки современных женщин, мечтающих о похудении. Брижит вела активный образ жизни, но больше не танцевала (за исключением чача-ча) и не компенсировала упражнения в студии Уолкера гимнастикой или спортом. Но тело ее оставалось гибким и красивым.

Оттолкнув поднос, она вскочила с постели. Летом Брижит спала голая, но сейчас было только начало марта, и на ней была ночная сорочка, какие носили наши бабушки, купленная на блошином рынке. Задолго до того, как хиппи ввели моду на кружева, ей нравились шифоны прошлого века. Встав на колени, она некоторое время поиграла с Клоуном.

Я пошел в соседний салон, чтобы ответить на телефонный звонок, когда она позвала меня:

– Вава!

Я вернулся назад. Дверца стенного шкафа с зеркалом была открыта, и Брижит рассматривала себя в нем. Она подняла подол сорочки:

– Можешь ли ты по-прежнему обхватить мою талию пальцами обеих рук?

Я попробовал. Слегка поднатужившись, я все же сумел это сделать.

– Еще все в порядке, – сказала она и в сопровождении собаки отправилась в ванную.

У нас было назначено свидание в «Фукетсе» с Раулем и Жаном-Луи Трентиньяном. Брижит еще ни разу не видела молодого актера, который должен был играть ее мужа в фильме. Жан-Луи, которого я обнаружил в театре, до этого не снимался в кино. Его робкое обаяние, скрытая под неловкой жестикуляцией мужская сила и несомненный талант убедили, что он будет идеальным в роли Мишеля.

Во время обеда Брижит критически поглядывала на Жана-Луи. Почувствовав неловкость, тот покинул нас еще до того, как подали кофе. Едва он отошел подальше, как Брижит взорвалась:

– Да это же обалдуй какой-то!

– Он, конечно, не Брандо, но у него приятная улыбка, – заметил Рауль.

– С улыбкой не занимаются любовью! – буйствовала Брижит.

– Никто не заставляет тебя с ним спать, – сказал я.

– Но притворяться еще хуже. Я никогда не смогу убедить себя, что влюблена в такого типа. Не могли найти другого!

Если Брижит упиралась, переубедить ее было не просто. К счастью, в фильме Жюльетта сначала не любит Мишеля. Она лишь постепенно открывает его для себя и начинает любить.

– Не переживай, – сказал я расстроенному Раулю. – В шарме Жану-Луи не откажешь. Я полагаю, что он изрядный хитрец. Со временем она к нему переменится.

Я и не знал, какими пророческими окажутся эти слова.

В первый съемочный день фильма «И Бог создал женщину…» мы работали на маленьком пляже в бухте Коннубье, в двух километрах от Сен-Тропе. Стояла прекрасная погода. Я точно знал, чего намерен добиться, и не испытывал волнения дебютанта. В то время проблемы, связанные с использованием цвета и синемаскопа не пугали, а, скорее, стимулировали воображение. Меня окружала прекрасная съемочная группа, выбранные с согласия продюсера актеры, я был уверен в победе подобно молодому Бонапарту перед итальянским походом. Сомнения старых техников, которым пришлось столкнуться с дебютантом и с новыми кинематографическими критериями, быстро рассеялись. Как ни странно, но меня беспокоила Брижит.