От Шиллера до бруствера - [20]

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! Вас приветствует ординарец комвзвода Погодина ефрейтор Пчелкин.

Парень широко улыбнулся.

– В отсутствие командира взвода мне приказано вас везде сопровождать – у нас поодиночке ходить не положено.

Если старшина Волков произносил не более двух-трех слов в час, то из Пчелкина они сыпались, как горох из порванной сумки.

– Хорошее звание ефрейтор, удобное, – весело заметил он.

– Почему?

– Вроде ты уже не рядовой, а звание маленькое, потому и спрос небольшой, – пояснил Пчелкин. – Многие ефрейтора за дурачка считают, что, мол, с него взять. Даже анекдоты про ефрейтора есть, может, слышали?

– Нет, не приходилось.

– Ну вот, например, просится офицер к хозяйке на постой, а она спрашивает: «Ты один?». Он ей отвечает: «Нет, со мной еще ефрейтор». «Ну, – говорит хозяйка, – ефрейтора можно и во дворе привязать!»

– Да, забавно, – улыбнулся Алексей. – Только какая же в этом для ефрейтора польза?

– А та польза, что раз тебя за дурачка принимают, тебе и сложную работу не дадут и на передовую отправить побоятся: мало ли чего там натворишь! Одним словом, ты – хозяин положения.

Пораженный этой логикой, Алексей с сомнением покачал головой.

– Тогда бы все дурачками прикидывались, – резонно заметил он.

– Не каждому дано, – возразил Пчелкин. – Вон Кулешова из четвертой роты комбат себе в ординарцы взял, так тот на каждый окрик начинал отвечать: «Имею большое желание исправиться!» До того доотвечался, что комбата вконец разозлил, и он его обратно в роту отправил.

– А как же быть, если в дурачка играть не получается?

– Тогда нужно умельцем становится.

– Как это умельцем?

– Вот вы, например, я вижу, ногу себе натерли, потому что у вас портянка неправильно надета. А я могу вас научить ее в три поворота накручивать, причем на весу. Сразу – почет и уважение!

– У разведчиков?

– Разведчики портянок не носят. У них немецкие сапоги на наш фасон перешитые – любо-дорого смотреть. Со временем и вам добудут, если уважать станут.

Пчелкин ловко намотал Алексею портянку на правую ногу.

– Теперь обувайтесь, а то скоро капитан придет.

– А что еще умельцы делают?

– Да что угодно, лишь бы лучше других. Вот, например, лейтенант Дюднев из службы тыла умеет одним движением бутылку с вином откупоривать. Пошевелит ее немного, и пробка у него в руках.

– Откуда же сейчас такие бутылки?

– В Курске наш полк винный склад захватил, и теперь Дюднев из штаба полка не вылезает.

– А когда вино кончится?

– Дюднев говорит, что умеет плясать и, не сходя с места, коленца ногами выделывать.

– Где же плясать-то?

– В блиндаже у полковника, когда гости приезжают. Там в полный рост можно плясать. Сам я, правда, не видел, – с сожалением добавил ефрейтор.

– Все болтаешь, Пчелкин? – раздался негромкий возглас, и в блиндаж спустился среднего роста худощавый человек в форме капитана.

– Никак нет, товарищ капитан! Ввожу в курс дела вновь прибывшего переводчика.

– Помолчи, Пчелкин, без твоего инструктажа обойдемся, – устало произнес капитан, присев на край койки.

Пчелкина из блиндажа как ветром сдуло, а Алексей вскочил с табуретки и оправил гимнастерку.

– Значит, переводчик. Наконец-то, – произнес Погодин, но радости в его голосе не чувствовалось.

– Так точно, лейтенант Крылов. Откомандирован в разведвзвод по распоряжению командира полка.

Погодин вяло махнул рукой.

– Понял, садись. Завтра пойдешь вместе с разведгруппой в поиск. На тот случай, если языка придется на месте допросить. Только его еще нужно поймать. А вообще-то дело нехитрое, старшина объяснит. Волков!

Старшина возник как из-под земли.

– Покажи переводчику, что к чему, а я ненадолго прилягу.

– Есть, показать, товарищ капитан! Пошли, – сказал Волков, обращаясь к Алексею.

* * *

– Мы сейчас будем следовать в четвертую роту, где на завтра назначен поиск, – сказал Волков. – Посмотришь все на местности.

Двигались молча, кое-где перебежками. Когда кончился лес, спрыгнули через бруствер в траншею и пошли по ходам сообщения в роту, где их уже ждал комроты, которому на вид было не больше семнадцати лет.

– Рано на нейтралку выходить, не совсем стемнело еще, – сказал ротный. – Давайте пока чай пить.

За чаем Волков объяснил Алексею, в чем состоит «нехитрое дело». С наступлением темноты нужно проползти через заранее обезвреженный саперами узкий проход в минном поле, затем пролезть в отверстие, проделанное в рядках колючей проволоки, не зацепив не единого волоска, и, наконец, занять удобную позицию на нейтральной полосе.

– Там ты будешь находиться вместе с капитаном, пока не вернется группа, – сказал Алексею Волков. – На случай, если придется срочно допросить языка.

– А группа?

– Действуем сообразно обстоятельствам. Если саперы все сделали правильно, то подберемся к немецкому окопу, схватим первого попавшегося фрица и под прикрытием огня обратно.

Волков взглянул на слегка обескураженного Алексея и усмехнулся.

– Это я тебе схему обрисовал. А на самом деле мы уже сколько раз ходили, а языка только однажды взяли, и то допросить некому было. Хорошо, что без потерь.

В ту ночь Алексей впервые побывал на нейтральной полосе. «Метров двести от немецких окопов, не больше», – решил он. Короткие минометные и пулеметные очереди перемежались с периодами затишья, и тогда можно было услышать, как переговариваются немцы в окопах. Отчетливо Алексей разобрал лишь одну фразу: «Альберт, у тебя есть табак?» «Совсем, как у нас», – подумал Алексей.